Пауки в банках. Есть ли альтернатива сырьевой экономике?

Кудрявцев Михаил

Особого внимания заслуживает учет государственных приоритетов при новой системе товарооборота. Если раньше поставка дефицитного ресурса оборонному комплексу, а не в конкурирующий гражданский сектор, осуществлялась на принудительной основе, то отказ от директивного планирования потребовал бы повышения номинальных оборонных расходов с тем, чтобы «отыграть» данный ресурс у гражданского сектора в пользу оборонного. В условиях советской системы это было вполне реально, потому что государство могло изъять излишек прибыли, образовавшийся у поставщика редкого ресурса, обратно в бюджет. Тогда номинальный рост расходов на оборону и приоритетные направления технологического развития не означал бы роста реальных усилий экономики страны в этих секторах, а просто означал бы приведение денежных потоков в соответствие с реальной ценностью ресурсных потоков. Но зато после перехода к новым ценам можно было бы осуществлять продуманную и просчитанную конверсию, связанную с перенаправлением части военных расходов на осуществление гражданских программ. Важно подчеркнуть, что реальная конверсия предполагала бы не лишение финансирования оборонных предприятий,

с тем чтобы они перестали функционировать, а, напротив, задействование производственного и человеческого потенциала ВПК для решения насущных задач экономики и подъем общего уровня отставших отраслей гражданского сектора. Иными словами, сокращаемые военные расходы пришлось бы направлять тем же предприятиям и коллективам, но просто выдавать им другие задания.

Не менее сложной задачей стало бы реформирование системы инвестирования. Уровень инвестирования в СССР был очень высоким: как в строительство новых объектов производственного, социального, инфраструктурного назначения, так и в их модернизацию и поддержание в работоспособном состоянии. При этом по источникам финансирования можно выделить следующие виды инвестиций: осуществляемые прямо или косвенно за счет бюджетов разных уровней; осуществляемые за счет банковских займов; осуществляемые из выручки предприятий, которые государство обязало отчислять определенную долю прибыли на амортизацию и обновление, а не проедать ее.

Совершенно понятно, что никаких революционных решений о том, чтобы «взять и отменить» с понедельника не менее 60% строек, как это предлагала программа «500 дней», ни в коем случае нельзя было принимать. В случае с уже начатыми инвестиционными проектами необходимо было для каждого проекта разбираться, выгодно ли его завершать с учетом оставшихся расходов на строительство или выгоднее забросить. Что же касается новых инвестиций, то переход на «рыночные» рельсы предполагал разграничение инвестиций на те, которые делало государство, и на те, которые делали частники, рассчитывая получить от этого свою выгоду. В силу довольно низкой склонности к сбережению в России, государство обязано было взять на себя не только инвестирование в инфраструктуру и социальные объекты, как на Западе, но и инвестирование во множество ключевых отраслей экономики. Надеяться на частника можно было только в тех отраслях, в которых последний себя уже уверенно чувствовал и был готов рискнуть капиталом. Следовательно, на продолжительное время предстояло не только доводить до ума большие государственные инвестиционные проекты, но и заставлять предприятия, находящиеся в государственной собственности, инвестировать часть зарабатываемых денег, предстояло строить за счет государства новые объекты и модернизировать старые. Сами граждане, скорее всего, инвестировали бы первое время только в жилье и мелкий бизнес, лишь со временем дополняя государственную экономику во все новых и новых областях.

Был ли возможен полный отказ от субсидий и контроля цен?

Важным вопросом выдвинутой программы возможного реформирования советской экономики является такой: можно ли было при переходе к описанному здесь «рыночному социализму» полностью отказаться от системы субсидирования и централизованного установления цен, не допуская при этом спада производства? Мы без всякого сомнения даем отрицательный ответ на этот вопрос и утверждаем, что это должно было быть ясно даже из того объема экономических знаний, который был доступен советским экономистам того времени. Существует, по меньшей мере, два хорошо известных в экономической теории феномена, которые должны были предостеречь от безоглядного освобождения цен и отмены субсидий, особенно в советской экономике, характерной монополизмом многих предприятий.

Первый из этих феноменов известен под названием двойной маргинализации [33]. Суть его, в приложении к реформе советской ценовой системы, состоит в том, что некоторым предприятиям-монополистам, освобожденным от ценового контроля, выгодно назначать на свою продукцию высокую цену, при которой потребление этой продукции смежниками снижается. Это ведет к сокращению как производства на этих предприятиях, так и национального дохода. Схематически это явление можно изобразить на рисунке 1.

Верхняя кривая – это спрос на продукцию второго передела, производимую конкурирующими предприятиями из продукции первого передела с издержками, равными стоимости продукции первого передела плюс постоянная добавка, не зависящая от загрузки отрасли. Поэтому спрос, предъявляемый со стороны отрасли на продукцию первого передела, при каждом количестве товара равен величине спроса на продукцию второго передела минус постоянная добавка. «Национальный доход» (стоимость продукции второго передела) максимизируется при том объеме производства, которое изображено на левом рисунке, а выручка отрасли первого передела максимизируется при меньшем производстве. Если эта отрасль контролируется предприятием-монополистом, то оно снизит предложение продукции первого передела до оптимального для себя уровня, что повлечет снижение производства продукции второго передела до уровня, при котором национальный доход снижается (правый рисунок). Подчеркнем, что это явление не является универсальным, то есть наблюдается не всякий раз, когда производитель первого передела – монополист, а в зависимости от конкретной формы кривых спроса и других факторов. Но спада в нескольких ключевых отраслях уже достаточно для серьезных сбоев в экономике.

Рис. 1. Двойная маргинализация в двухпередельной схеме

Совершенно понятно, что в условиях высоко монополизированной советской экономики упускать из виду этот фактор было

нельзя. Конечно, цены на многие виды продукции можно было бы поставить под контроль путем открытия внутреннего рынка для иностранных конкурентов данного предприятия, назначив оптимальную пошлину. Тогда бы предприятие перестало быть монополистом и вынуждено было сбывать свою продукцию по приемлемой цене. Но это возможно только для части товаров, заменяемых импортом. Для остальных же товаров пришлось бы еще какое-то время устанавливать цену централизованно. Мы не хотим сейчас касаться принципов, по которым следовало устанавливать цены для таких предприятий-монополистов, потому что вопрос требует конкретного анализа в каждом отдельном случае. Заметим только, что контроль издержек и установление цен на такую продукцию по принципу «издержки плюс надбавка» куда предпочтительней, чем снятие ценового контроля монополистов. Итак, даже после перехода к «рыночному социализму» назначение цен по большой группе товаров пришлось бы сохранить.

Второй феномен касается возможности, а точнее, невозможности полной отмены субсидий. Связано это с существованием предприятий, для которых себестоимость единицы продукции существенно, а то и скачкообразно уменьшается при увеличении объема производства [33, 38]. Представим фабрику, производящую, например, «плашки в три восьмых дюйма». Установленная на фабрике линия может производить тысячу или более плашек при полной себестоимости рубль за штуку (при работе на проектной мощности), а при меньшей мощности себестоимость производства существенно, в разы увеличивается, так что выгоднее закупать импортные плашки. Пусть условия спроса таковы, что при предложении 100 плашек цена спроса 10 рублей, при предложении 900 плашек – 1 рубль, а при предложении тысячи плашек – уже 90 копеек. Получается, что если запустить производство на проектную мощность и воспользоваться экономией на масштабе производства, то свободная рыночная цена не позволит покрыть издержки, хотя для всей страны это, конечно же, выгоднее, чем допустить простой фабрики. Мы не будем обсуждать вопрос, правильным ли было инвестиционное решение о строительстве данной фабрики с такой проектной мощностью – будем считать, что фабрика уже существует и что наши меры не повлияют на дальнейшие решения о строительстве таких же фабрик. (Здесь не анализируется проблема долгосрочных стимулов для экономически оправданных инвестиций, которые создавала социалистическая система ценообразования: ведь мы представляем себя на месте реформаторов в 80-е, которые не могут управлять прошлым и пытаются развить то народное хозяйство, которое досталось в наследство.)

Для того чтобы фабрика работала и приносила стране доход, есть два пути:

1) доплачивать предприятию 10 копеек за каждую плашку (на что тратится 100 рублей) и продавать на рынке по 1 рублю;

2) выкупать у предприятия 100 плашек по 1 рублю и пускать их на военные нужды либо отдавать потребителям, которые сами не смогут ни купить эти плашки, ни перепродать их в третьи руки. Тогда остальные 900 выкупят гражданские потребители, тоже по рублю.

В обоих случаях общие затраты бюджета тоже 100 рублей, но фабрика работает и обеспечивает страну плашками. Если бюджет отказался от того, чтобы потратить жалкие 100 рублей, производство останавливается, а покупать импортные плашки по цене 10 рублей за штуку могут позволить себе только самые богатые сто человек. И страна потратит дополнительные 1000 рублей на импорт.

Эту ситуацию проиллюстрируем на трех графиках (рис. 2). Для простоты мы считаем, что себестоимость производства продукции может быть либо очень высокой (аналогичная этому ситуация – закупка дорогого импортного товара), либо очень низкой, если производство превышает некий порог. Первый путь решения проблемы – субсидирование производства – показан на втором рисунке, второй – закупка части продукции на некоммерческие государственные нужды – на третьем.

Здесь необходимо отдельно разобраться, для каких советских предприятий была актуальна такая постановка вопроса. Во-первых, это относилось к более или менее монопольной части промышленности, для которой равновесия спроса и предложения нельзя было достичь за счет сокращения числа работающих предприятий – экономия на масштабе (при больших объемах производства) cкачкообразно наступала для единственного предприятия, выпускающего весьма специализированную продукцию, и это диктовалось технологической особенностью производства в соответствии с проектом. Следовательно, это не касалось сельского хозяйства, пищевой, сырьевой и большей части легкой промышленностей, а также немонопольной продукции машиностроения и химической промышленности. Однако в том же машиностроении было очень много предприятий, которые были единственными, выпускающими какую-то специфическую продукцию, а в металлургии производство некоторых марок металлов становится рентабельным, только начиная с определенного объема выпуска.

Рис. 2. Один «провал рынка» для разрывной производственной функции

Очень важно подчеркнуть, что из двух способов обеспечить стабильную работу таких предприятий (субсидирование цены либо закупки для некоммерческих целей) в Советском Союзе для товаров производственного назначения использовался второй путь. Например, металлургический завод выпускал какую-то марку металла, которая использовалась одновременно для производства потребительских товаров и вооружения, то есть, часть спроса покрывалась за счет личных расходов граждан, часть – за счет государственных расходов на закупку вооружения. Прекращение закупок металла по линии оборонного заказа не только не высвобождает «оборонную» часть заказа для мирных нужд, а, наоборот, делает невозможным производство той части металла, которая раньше расходовалась на мирные нужды, и банкротит всю последующую цепочку гражданской промышленности.