Паутина любви
Шрифт:
— Вечер удался? — спросила она.
— О да.
Мы помолчали.
— Все прошло нормально? Ричард, я хочу спросить… сделал тебе предложение?
— А откуда ты знаешь?
Она засмеялась.
— Дорогая моя, это же было совершенно очевидно!
Ричард влюблен в тебя, и влюблен с первого взгляда.
Он очень милый человек! Я так рада за тебя!
— Ты слишком опережаешь события!
— Что ты имеешь в виду? Он сделал тебе предложение?
— Да…
— И ты его отвергла? — она в ужасе взглянула на меня.
— Неужели
Виновато посмотрев на меня, мать обняла меня.
— Ты же знаешь, что мы с отцом думаем только о твоем счастье! Ричард — такой хороший человек… он подходит тебе во всех отношениях…
— Я не отвергла предложения — просто оно сделано слишком рано…
Мать почувствовала облегчение и улыбнулась.
— Ты всегда была очень предусмотрительной! — заметила она, но я поняла, что у нее мелькнула мысль о Дорабелле, поскольку на лице ее появилось озабоченное выражение.
— Так что же вы решили?
— Я сказала Ричарду, что он мне очень нравится, но пока еще рано говорить о том, выйду ли я за него замуж.
— Надеюсь, он это поймет?
— Ричард вообще очень понимающий человек, с хорошо развитым чувством здравого смысла. Ну да, ведь он юрист!
Склонившись, мать поцеловала меня. Некоторое время мы еще говорили, а потом, пожелав мне спокойной ночи, она отправилась в свою комнату, не до конца разочарованная мной.
Продолжали поступать тревожные новости о событиях в Европе. Ими были полны газеты, их обсуждали все, и спрятаться от них было невозможно.
Шушнигг вернулся в Австрию, где отрекся от своего соглашения с Гитлером, которое тот вынудил его подписать, и объявил о том, что состоится плебисцит, который решит — произойдет ли политическое и экономическое воссоединение (аншлюс) с Германией. Гитлер в ответ вторгся в Австрию. Он пользовался поддержкой в Италии, в то время как Британия и Франция, захваченные событиями врасплох, ничего не сделали, чтобы предотвратить агрессию.
Гитлера, вступившего в Австрию, приветствовали толпы людей. Никакого противодействия могучей армии не было оказано, хотя это могло бы произойти, но Австрия не нашла в себе сил поступить иначе.
Так или иначе — это продемонстрировало всем, каковы цели и средства германского диктатора. Ричард заявил:
— На этом дело не кончится, я склонен думать, что это всего лишь начало!
Он оказался прав: теперь Гитлеру понадобилась Чехословакия, но тогда произошло событие, которое заставило нас полностью забыть о происходящем в Европе.
Мы с матерью и Гретхен отправились за покупками. Это оказалось увлекательным занятием, и домой мы вернулись только к обеду.
Мы готовились сесть за стол, когда приехал отец. Увидев его, мы встревожились, потому что он был совершенно не похож на себя: он был ошеломлен и несчастен.
Мать, подбежав, обняла его.
— Роберт, дорогой, что случилось?
Он открыл рот, зашевелил губами, но не смог произнести ни слова. От волнения у него сжалось горло.
— Присядь, — мягко предложила мать. — Успокойся... и расскажи нам, что случилось?
— Мне пришлось приехать… я не мог говорить по телефону, я тут же поехал! Она пошла купаться… Одежда была на берегу… а она исчезла… исчезла…
Мы в ужасе уставились на него. Отец переводил полные горя глаза с матери на меня.
— Дорабелла… она погибла!
ОТКРЫТОЕ ОКНО
Отец был вне себя от горя и с трудом объяснялся. Все это казалось совершенно нереальным: Дорабелла, полная жизни, молодая, красивая… Я не могла поверить в то, что никогда больше не увижу ее. Она была частью моей жизни, частью меня самой. Она не могла умереть, это какая-то ошибка! Я не могла поверить в это, я не должна была верить в это!
Все было похоже на какую-то неправдоподобную историю: сказали, что Дорабелла отправилась купаться и погибла при точно таких же обстоятельствах, что и ее предшественница, первая жена Дермота. Слишком уж все совпадало, и был в этом какой-то оттенок нереальности.
Отец немногое мог сообщить нам. Думаю, он был слишком потрясен, чтобы воспринять все, что ему рассказали; наверняка он знал лишь одно — Дорабелла умерла!
Позвонил Гордон Льюит и сказал, что у него настолько ужасные новости, что он не знает, как изложить их. Потом он рассказал, что Дорабелла отправилась купаться. Похоже, у нее сложилась привычка купаться рано утром. Вряд ли это было подходящее время года для таких купаний, но она заявляла, что холодная вода ее бодрит.
Уже это не могло быть правдой: Дорабелла никогда не была любительницей плаванья, хотя в школе она плавала вместе с остальными. Что-то здесь было неладно…
Гордон сумел связаться с Дермотом, который в это время был в отъезде, в одном из других имений. Тот был вне себя от горя, и весь дом был потрясен.
Мать стояла неподвижно, сложив руки. Лицо ее было пепельно-бледным. Она смотрела на меня, безмолвно выражая свое горе и нежелание верить в случившееся.
Потом она прижалась ко мне, как бы делясь своим горем и не веря в то, что случилось столь ужасное событие.
— Это невозможно, этого не может быть! — настаивала я. — Я не верю в это!
Мать воскликнула:
— Мы немедленно отправляемся в Корнуолл! Я сама хочу узнать, как это случилось!
В Корнуолл мы приехали поздно. Нас, конечно, никто не встречал, но мы сумели нанять автомобиль, который доставил нас на место.
Никто не удивился, увидев нас.
— Мы должны были приехать, — сказала мать Гордону и Матильде, встретившим нас в холле.
— Это ужасно! — произнесла Матильда. — Я не верю в это!
— Мы хотим точно знать, что здесь случилось? — заявил отец.