Паутина лжи
Шрифт:
– Правда. Гнилая девка. Дурная. Вот тут и я не знаю, зачем таким бог детей даёт. Сама бы её удавила, – говорит зло. – Неужели кислотой своей всю душу и мозг выжгла? А может, и не было ничего святого там? Как можно детёнка бросить, не понимаю.
– А где он сейчас, детёнок?
– А тебе зачем? – смотрит на меня настороженно. – Ты себе забрать хочешь? Ой, милая, не надо. Там ведь столько болезней уже, наверное, прицепилось, и наследственность. Да и не получится одного ребёнка заменить другим, ты же понимаешь?
– Понимаю, я всё понимаю, но тёть
– Ой ты бедная моя, как же так, как же так, – причитает.
– Тёть Лид, пожалуйста.
– Хорошо, – вздыхает медсестра. – Я сегодня в ночную, вот как начальство по домам разойдётся, отведу тебя.
***
На улице ночь, в больнице тихо, все спят. И только я стою у окна, с тоской глядя на звёзды. Миллионы огоньков светятся где-то там, за многие-многие километры от нас. Когда-то давно я читала, что чистые души, уходя, превращаются в звёзды. Может и моя малышка стала звёздочкой и смотрит на меня оттуда?
Вот и стою теперь, вглядываясь в тёмное небо, пытаясь получить ответ, а как мне теперь жить? Для чего? Зачем?
Раздаётся лёгкий скрип двери палаты. Оборачиваюсь. Лидия Ивановна.
– Ждёшь меня? – спрашивает.
– Жду.
– Пойдём.
Иду за медсестрой по ночным коридорам, кутаясь в тёплую шаль. Меня теперь всё время морозит.
Мы поднимаемся на два этажа вверх, заходим в отделение патологии новорождённых.
Лидия Ивановна заводит меня в отсек, где лежат дети в боксах.
Сердце моё ёкает, руки начинают дрожать. Здесь четыре кувеза, в трёх из них лежат маленькие крошки, но я почему-то сразу останавливаю взгляд на крайнем.
Там лежит маленькая красноватая малышка в розовом памперсе.
– Это она? – вздрагивает от волнения мой голос.
– Да, – кивает Лида, с жалостью глядя на меня.
Подхожу к прозрачному боксу и погибаю…
Это же чудо… Крошечные ножки и ручки, миниатюрные пальчики, губки бантиком, светлый пушок на головке, аккуратный носик, реснички. Как можно такого крохотного малыша бросить? Кто будет её любить? Заботиться о ней? Кормить, рассказывать сказки по ночам?
Вспоминаю, как однажды, ещё будучи подростком, попала в больницу с отравлением, а там была палата брошенных детей.
И помню я, как годовалые дети стояли там столбиками в кроватках, с тоской глядя на суету взрослых, которые пробегали мимо, не обращая внимания на малышей. Они не плакали, не истерили. Они смирились со своей ненужностью…
Я не хочу такой судьбы для этой крошки. Да, я не смогу помочь всем брошенным детям, но ведь избавить от такой судьбы хотя бы одну душу, это лучше, чем прожить совершенно пустую безрадостную жизнь.
Может поэтому “справедливый” Бог и оставил меня на этом свете?
Я не знаю ответов, но я чувствую, что мы с этой крошкой нужны друг другу.
– Тёть Лид, – хрипло от накативших эмоций прошу я. – А можно её подержать?
– Нет, милая. Таких деток брать на руки пока нельзя. Но можно потрогать, погладить по головке. Хочешь?
– Конечно, хочу.
Лидия Ивановна помогает мне надеть специальные перчатки, показывает, как надо прикоснуться с малютке.
Крошка спит, поэтому я почти невесомо трогаю её волосики и пальчики. Это такое волшебство, что на несколько минут я забываю о своей потери, боли, тоске. Я как будто снова могу дышать рядом с этой несчастной, брошенной всеми малюткой.
Минуты бегут, а я растворяюсь в щемящих душу чувствах нежности, умиления, любви…
Но очень быстро, как мне кажется, Лидия Ивановна трогает меня за плечо.
– Пора, милая, а то получу я по шапке, ты же понимаешь? – смотрит она на меня сочувственно, но твёрдо.
– Лидия Ивановна, я хочу её забрать.
– У тебя будет время подумать. Малышка недоношенная, слабенькая, долго ещё будет лежать здесь. Так что успеешь окончательно принять решение, и там ещё документов кучу нужно оформить.
– Конечно, Лидочка Ивановна, конечно. Спасибо тебе, дорогая, – в сердцах обнимаю пожилую женщину. – Я твоей доброты вовек не забуду.
– Ох, милая моя. Уж не знаю, правильно ли я сделала, что привела тебя сюда, но сердце мне так подсказало.
– Правильно оно тебе подсказало. И мне тоже, – смотрю с нежностью на маленького ангелочка.
Малышка морщится, кряхтит, а потом снова засыпает. Уходить не хочется, но Лидия Ивановна тянет меня к выходу.
Возвращаюсь в свою одинокую, пропитанную тоской палату.
Но впервые за эти дни могу полноценно вздохнуть, как будто сняли каменную плиту с груди.
У меня появилась надежда…
Перед глазами дрыгает ножками маленькая крошка, всеми брошенная и одинокая, как я сама…
Главное теперь, чтобы мне разрешили её забрать.
Тогда у меня снова появится смысл жизни…
Глава 5.
Я медленно иду на поправку, ведь теперь у меня есть цель. Хочу забрать малютку, и для этого я сделаю всё возможное.
Очевидно, что как только меня выпишут, я не смогу больше приходить к крошке, поэтому я не тороплю врачей с выпиской, наоборот, приветствую их решение оставить меня на лечении ещё на какое-то время.
Я начала узнавать, что нужно для удочерения малютки.
И тут сразу встал вопрос, от которого мне стало очень не по себе.
Оказалось, что отдают детей чаще всего полным семьям. А значит, разводиться прямо сейчас нам с мужем никак нельзя.
После того сложного разговора Данил выполнил мою просьбу и больше не приходил. Но я знаю, что он узнавал о моём состоянии через персонал, Лидия Николаевна говорила об этом.
О Даниле и его измене я старалась не думать. Слишком больно от этих мыслей, слишком непоправимо всё это ударило по нашей семье. Конечно, болезненные воспоминания о прежней счастливой жизни иногда прорывались, заставляя сжимать зубы от желания завыть. Кто бы мог подумать, что самые радостные моменты могут теперь так мучить.