Паутина
Шрифт:
— А евны, стовраты, маржохи, берды-ренегаты у вас есть?
— Ни разу о таких народах не слышал, — сказал Рой. — Кто такие?
— Я и сам не знаю. Но у нас в школе пели: «Мы победим евнов, стовратов, маржохов, бердов-рене-гатов».
— И победили?
— Кого? Евнов и маржохов? Нет, конечно. Да и как их победить, если ни один лесич никаких маржохов сроду не видел?.
— А зачем же вы тогда с ними воевать собрались?
— Да не собирались мы воевать. Я же тебе сказал, что это слова из песни, которую нас юты в школе петь заставляли. Когда я в младших классах
— Это ты умно рассудил, — похвалил маг.
Лес воспринимал Кам Роя магом, хотя тот и заявил, что ничего в чародействе не понимает.
— Я думаю, — сказал Нов, — что евны и берды — это враги ютов в Ютландии. Они там, в своем мире, со стовратами воюют, а нас, чародеев, используют, чтобы мы с ютовыми врагами сражались… А вы с вегианами и бетельгейзерами воюете?
— Что ты, что ты, — замахал руками Кам. — Нет, конечно. Мы с ними дружим, торгуем товарами, обмениваемся произведениями искусства. Да и как можно воевать с черной кляксой? Можешь представить такой бой: ты сражаешься с текущей по стене кляксой?
— Ну, можно ткнуть ее чем-нибудь, — предположил Лес.
— А взять бетельгейзеров. Это же кусок тьмы. Сейчас кругом ночь, вот и тыкай в темноту, пока не надоест. Что ночи до твоих тычков?
— А центавры?
— Эти — трехногие, в местах сгибов тело у них металлическое. И все они сплошь телекинетики и телепортеры…
— Слова у тебя, Кам Рой, какие-то все мудреные… Ты прямо как Драчевский старожил. У них вон тоже кобыла есть — Инфляция. Что это значит, Батюшка ведает.
— Я могу объяснить, — сказал Рой, но так и не сказал, что же это за инфляция такая. Может, и сам не знал. — Телекинетик — это человек, который взглядом может предметы передвигать.
— Как это? — не понял юноша.
— Я немножко умею, — признался маг, — только слабо. И передвигаю только мелкие предметы: камушки, шишки. Вот посмотри.
Кам взглянул на раскаленный уголек, выкатившийся из разведенного патрулями костра. Уголек подпрыгнул, как лягушка, и отлетел на аршин, затем еще на один и еще.
— Я тоже так умею, — сказал Лес.
У нас в школе почти любой может заставить полететь хлеба ломоть или тарелку, подумал он. Глянул на уголек, и тот огненной ниткой сверкнул над поляной и улетел в речку.
— А чтобы большой предмет двигать, — сказал Нов, — мы тирличем пользуемся.
— Вот это и есть телекинез, — сказал Рой. — Мы с тобой друг друга поняли. А телепортация — это когда человек мгновенно переносится с места на место.
— Я от деда о похожем слышал, — сказал Лес, — но ни одного человека, владеющего такими приемами, не встречал. Мне дедушка Пих говорил, что мгновенно переноситься с места на место смогут только маги, а они у нас в Лесном княжестве никак не рождаются, потому что еще ни разу не случилось, чтобы десять поколений ведунов подряд родились. А все юты виной: чародеев они в школу забирают.
— Не понял, — признался Рой. — При чем тут чародеи, если ты о ведунах толкуешь?
— Знаешь, Кам, я и сам деда не понял. Действительно: при чем тут чародеи? Одно понял точно: юты виноваты, что легких на помине магов в Лесном княжестве нет!
— Легких на помине, говоришь? Оригинально, — хмыкнул Рой. — Я тебе о центаврах начал рассказывать. Вот и посуди, как с ними воевать. Скажем, ты его поймал, запер в клетку. Думаешь: поймал! А он раз — и оказался в другом месте, а у тебя пустая клетка. Вот и повоюй. А вегиане, те холодней льда. Купаются в жидком газе, как мы в реке. Зачем с ними воевать, что завоевывать? Льдины и снега газовые? Глупей не придумать.
— Рой, покажи мне телепортацию! — взмолился юноша.
— Да я не умею толком, — засмущался маг.
— А ты без толку. Ну, хоть маленечко…
— Да я совсем плохо, — сказал Кам и в тот же миг исчез.
Лес принялся озираться и обнаружил, что маг стоит у него за спиной.
— А говорил: не умею, — обиделся Нов. — Да я бы с твоими способностями… Я бы таких дел натворил!
— Каких дел?
— Ну, это… Улепер бы у ютов все их секреты!
— Что значит «улепер»?
— Это такое слово, сложенное из «улететь» и «упереть». — Лес протянул руку, и сосновая шишка порхнула ему в ладонь.
Кам расхохотался:
— Хорошо, Лес. Мы с тобой вдвоем составляем одного полноценного волшебника. Что-то ты умеешь, что-то я. Так что клянусь тебе: улепрем мы у ютов их окаянные секреты…
— Правда?
— Конечно правда. Но тогда тебе, Лес, придется в Ютландию сходить.
— Ох, не люблю я, Кам, бывать в Ютландии. Возвращаешься оттуда — ничегошеньки не помнишь. И голова кругом: где ты — уже здесь или все еще там? Но если это для серьезного дела требуется, для того чтобы у ютов их секреты улепереть, я пойду.
— Значит, договорились.
— Кам, — сказал юноша, — а летаешь ты здорово.
— Когда это я летал? — удивился маг.
— Ну, не летал, а лежал в воздухе перед тем, как патрули напали.
— А, это. Лежал да и лежал. И потом, летать, как я, это даже и не искусство. Вот у меня на руке браслет, — Рой помахал левой рукой, — я летаю с его помощью.
— Как интересно! Это же у тебя вроде амулета-узольника, заговоренного браслета, связанного секретными узлами из стеблей тирлича. Пока он у тебя на руку надет, ты можешь взлететь всегда, когда захочешь… Рой, а дай мне твой браслет примерить. Я попробую взлететь.
— Не могу, Лес, браслетом поделиться. Ты только не обижайся, но я его снять не могу. А если сниму, то сразу исчезну.
— Как — совсем исчезнешь? Навсегда? Рассыплешься?
— Рассыпаться не рассыплюсь, но отсюда сгину и окажусь в своей стране. И браслет вместе со мной исчезнет.
— А потом ты сюда назад вернуться сможешь?
— Могу-то могу, только тут все станет по-другому. Люди, которых я знал, изменятся. Окажутся не на тех местах, где мы с ними расстались, враги и друзья меня позабудут и при встрече не узнают. Меня здесь секунду не будет, но кто-то умрет, другие уедут далеко-далеко, а некоторые убитые, наоборот, окажутся живыми. И со всеми придется знакомиться заново.