Павел I
Шрифт:
— Но, княжна, что же побуждает вас к сему? Что разочаровало вас в жизни? Я знаю, что вы многое любите в ней. Ну, хотя бы… вальс, который танцуете столь прелестно!
— Я несчастна, государь. Жизнь моя разбита. Ужасы окружают мое существование. Все, все мне постыло!.. Хочу быть инокиней, хочу быть невестой Иисуса Сладчайшего.
Император насупился. Взгляд его стал угрюм.
— Положим, что вы имеете сие желание, — сказал он. — Но что к сему, столь в юные лета необычному, разочарованию вас привело? Различные могут быть причины, влекущие человека к удалению от мира. Но главнейшая из них — тяжесть, на совести лежащая, требующая уединенного покаяния
Величие, с которым произнесены были эти слова государем, было неизобразимо.
Вновь бледная, сидела княжна, устремив глаза на императора. Но в них он прочитал лишь пугливую тревогу и вслед за тем их застлала непроницаемая завеса женского притворства.
— Государь, — кротко и с восхитительной наивностью сказала княжна, — я очень грешна. Я суетна, мелочна, горделива, сластоежка, ленива, бепорядочна… Ах, я ужасть как грешна! — повторяла она. — Я живу в роскоши, а столько несчастных рабов страдают, скудно кормятся, льют пот и слезы, все для меня! Чем я лучше их? В келейке я молилась бы за них.
— И это все? — спросил император.
— Все, государь. И чего же больше?
— А почему вы лишились чувств, когда я прочел имя этого… как его? князя Гагарина в списках раненых?
— Ах, ведь это сын друга нашего семейства! Я еще в раннем детстве с ним игрывала в Москве. Представила я себе горе родителей его и ужаснулась! Государь, к чему эта война? — капризным тоном избалованного ребенка, замечательно хорошея при этом, продолжала княжна. — Прекратите эти ужасы, эту бесполезно льющуюся кровь!
Павел Петрович глухо в себя рассмеялся, не разжимая губ.
— Так вот почему вы лишились чувств? Вам стало жаль престарелых родителей товарища детских игр ваших!
— Ну, и его самого немножко, — небрежно сказала княжна.
— Так! Так! — сказал император, потирая руки, насмешливо улыбаясь и делая странные прыжки взад и вперед, как это делают дети, прыгая через веревочку. — А скажите, mademoiselle, не соединяют ли вас более нежные чувства и связи с раненым рыцарем?
— Я все сказала вам, государь, — тоненьким голоском ответила княжна, кутаясь в волосах.
Император упер руки в бока и захохотал.
— О, Лилит, первая Ева! Кланяюсь тебе! Кланяюсь тебе! Кланяюсь тебе! О, Мефаниэль, царь насекомых! О, Самиэль, царь червей! И ты, сам наставник Евы, прельститель змей, Самаэль! Посмотрите на сию девицу, сколь она простодушна! Кланяюсь вашим красным каблучкам, princesse! — продолжал император, кривляясь, кобенясь, потирая руки, втягивая щеки так, что появлялись две ямы около его сардонически улыбающегося рта. — Кланяюсь вашим каблучкам и желаю скорого замужества, желаю вам получить в собственность человекообразное покорное существо, которое и покорите под сей красный каблучок! Ах, красные каблучки, красные каблучки! Сколько благороднейших
— А знаете ли, princesse, за что верховный ангел Метатрон был наказан шестьсот шестьюдесятью шестью ударами огненных розог? Не знаете? О, это прелюбопытная история! Расскажите ее вашему папеньке и папеньке вашего раненого товарища детских игр! Она весьма поучительна, эта история, хотя ее и сообщают проклятые жиды-каббалисты. Раз в день Метатрон записывает в книгу добрые дела людей, и в это время ему разрешается сидеть в присутствии самого Господа. Однажды великий талмид-хахам Элиша бен Абуийя, поднявшись на небо, увидел там сидящими два существа: Бога и Метатрона. Он подумал, что на небе два бога. За то именно, что Метатрон не встал при входе Элиши и ввел святого раввина в заблуждение, и приказано было от Бога вывести Метатрона немедленно и дать ему шестьсот шестьдесят шесть ударов огненными розгами. Расскажите эту историйку вашему папеньке, princesse! Au revoir, princesse! Лешана габои Бирушелаим! (До свидания на будущий год в Иерусалиме). И с неизобразимыми жестами, улыбками и прыжками император вышел из покоя, оставив княжну в полном недоумении, чего ей и семейству ее ждать в ближайшие дни.
XV. Поведение княжны Анны
Через два часа после обычного визита государь прислал тайно за княгиней Екатериной Николаевной Лопухиной с повелением явиться во дворец немедленно.
Княгиня едва имела время обновить свой туалет. Она уже предупреждена была госпожой Жербер о странной сцене, обмороке княжны и всем, что при этом произошло. Княгиня ужаснулась, едва услышала имя молодого князя Гагарина.
— Девчонка нас всех губит! — вскричала она. И, полумертвая от страха, села в карету, шепча: «Помяни царя Давида и всю кротость его!»
Во дворце ее сейчас же провели в покой, смежный с кабинетов императора. Прошло полчаса томительного ожидания. Вдруг дверь отворилась, и вошел Павел Петрович. Он был в ботфортах, перчатках с раструбами, трехрогой шляпе, с хлыстом в руках и собирался на прогулку верхом к строившемуся на месте старого дворца Михайловскому замку. Появившись перед трепещущей, присевшей княгиней, император устремил на нее холодный взор, пыхтя и откидываясь корпусом назад.
В ушах у княгини зазвенело, и пол поплыл из-под ее ног.
— Каково поведение княжны Анны? — вдруг спросил Павел Петрович сиповатым голосом.
— Пока на глазах, я знаю, ваше величество, — собравшись с силами, отвечала княгиня. — Могу засвидетельствовать, что поведение княжны под моим наблюдением примерное. Но она проводит все вечера у соседей наших, у Долгоруковых, и я там уже не могу за ней следить.
— Что же она там делает и кого там видит? — отрывисто спросил государь.
— Много молодежи конной гвардии и других полков. Преимущественно танцуют, ваше величество. Так мне передавала госпожа Жербер.
— Из молодежи кто чаще всех там бывает?
Рибопьер, ваше величество.
— Княжна с ним танцует?
— Вальс, ваше величество.
— Это ничего, — сказал император. — Я сам позволил княжне танцевать вальс с Рибопьером.
— Точно так, ваше величество. Она говорит, что вам благоугодно было повелеть соизволить ей всегда с Рибопьером вальс танцевать. На сем основании она и танцует с ним каждый вечер.
Император покачал головой и улыбнулся.
— Ум женщины — великий казуист. Но, принимая слова мои к точному исполнению, должно было бы княжне танцевать и день и ночь.