Павлик Морозов [1976]
Шрифт:
— Да кто говорит-то, товарищ Дымов?
— Хотя бы Потупчик.
Председатель хрипловато рассмеялся.
— Больной человек Потупчик этот, товарищ Дымов. Я вас предупредить позабыл…
— Странно… я не заметил.
— Больной, больной! В умственном расстройстве.
Дымов помолчал.
— Ну а учительница тоже «в умственном расстройстве»?
Морозов заулыбался снисходительно.
— Зоя Александровна? Да ведь она, товарищ Дымов, без году неделю в Герасимовке живет. Где же ей знать всех? — Он вдруг
Дымов сказал резко:
— Ну, уж это — вы меня простите, Морозов, — глупости!
— Я не в смысле наговора. Я, товарищ Дымов, в порядке бдительности. Все-таки маскируются враги!
— Да, враги маскируются…
Председатель встретился с Дымовым глазами и снова отвел их в сторону.
— А может, конечно, и я сам в чем не разобрался. Человек я не шибко ученый…
За порогом послышались шаги, коротко скрипнула дверь, и в комнату просунулась седая бородка Кулуканова. Морозов оживился:
— Вот, пожалуйста, товарищ Дымов, Арсений Игнатьевич Кулуканов — первый агитатор за колхоз.
Кулуканов неторопливо переступил порог, пригладил пальцами бородку.
— Я с превеликим удовольствием в колхоз вступлю, — сказал он и с достоинством кивнул Дымову. — За мной дело не станет. Только народ в Герасимовке у нас несознательный.
— Почему вы так думаете? — спросил Дымов быстро. — Я со многими гражданами уже беседовал.
Председатель усмехнулся:
— Лукавят, товарищ Дымов, правду в лицо сказать боятся.
— Боятся? Не заметил. У вас люди прямые. Сегодня еще на активе поговорим, завтра на собрании. Вот они правду-то и скажут.
— А в душе против, — вздохнул Кулуканов и сел рядом с Дымовым. — Не все у нас до колхоза доросли.
Снова заскрипела дверь. Стукнув сапогами, порог переступил Иванов в расстегнутой поддевке.
— Опять я к вам…
— Пожалуйста, Федор Тихонович, — привстал Дымов.
— Входи, входи! — сердито крикнул Иванов в дверь и, обернувшись к Дымову, прибавил: — Только я домой пришел, а жена опять за свое!
Вошла Ксения, смущенно прислонилась у двери к стене, заложив за спину руки.
— Здравствуйте, Николай Николаевич.
— А-а, Ксения Петровна! — улыбнулся Дымов.
— Вот вы ей сами скажите, товарищ Дымов, как Ленин-то насчет земли рассуждал?
— Я ж тебе толкую, что Ленин за колхозы был, — начала Ксения.
— Ты помолчи, помолчи, — перебил ее муж. — Тут пограмотнее тебя есть люди… Так как, товарищ Дымов? За колхозы был Ленин или против?
— За колхозы, Федор Тихонович! — сказал Дымов. — Владимир Ильич указывал, что мелким
Ксения тряхнула головой, вынула из-за спины руки и сложила их на груди.
— Вот видишь, я же говорила…
— Да помолчи ты… — Иванов помедлил. — А что же раньше, при Ленине-то, коллективизации не было?
— Не время было, Федор Тихонович. Для крупного хозяйства нужна техника. А какая у нас была техника? — Дымов задумался. Все молчали, ожидая, что он еще скажет. — Вот скажите, Федор Тихонович, вам на фронте довелось быть?
— Да кто ж не был! — Иванов застегнул поддевку. — После гражданской, почитай, только в двадцать втором домой вернулся.
— Значит, вы помните, какой наша страна была после гражданской? — Дымов прошелся по комнате, повел вокруг руками. — Щебенка кругом! Заводы стоят, окна выбиты, в цехах ветер гуляет!
Иванов покашлял.
— Это, конечно, верно.
Дымов говорил, все более оживляясь:
— Все это надо было восстанавливать, Федор Тихонович! И не только восстанавливать! Надо было строить новое. — Он подошел к открытому окну, у которого столпилась группа ребятишек, и рассеянно погладил одного из них по голове. — Надо было и такие заводы строить, которые дали бы деревне машины и тракторы. Есть теперь у нас такие заводы! И с каждым годом будет все больше и больше! И вот теперь настал час объединить мелкие, разрозненные крестьянские хозяйства в колхозы!
— Вот и я говорю… — начала было Ксения, но муж сердито оборвал ее.
— Разрешите мне вопросик, товарищ Дымов, — вдруг сказал Кулуканов.
— Да.
— Колхоз — это, конечно, дело очень даже хорошее, — неторопливо и певуче говорил Кулуканов. — Но вот есть статейка товарища Сталина насчет добровольности, чтобы перегибов не было…
Иванов перебил:
— А меня, Арсений Игнатьевич, силой в колхоз никто и не загоняет.
— Совершенно правильно, Федор Тихонович! — Дымов задумчиво поглаживал через окно застенчиво ухмылявшегося мальчика. — Мы действуем не принуждением. Сами вы скоро поймете, какая это силища — коллективное хозяйство! Разве на мелких наших делянках, товарищи, передовую технику применишь? А как разойдутся тракторы на колхозных землях — какие хлеба зашумят! — Дымов посмотрел на детей и тепло улыбнулся: — Вот у кого замечательное будущее!
Иванов вздохнул.
— Машины да тракторы — оно вроде бы и неплохо, только не для наших мест. У нас ведь так: выйдет мужик пахать, обопрется на соху, глядь — пень, перенесет через пень соху — снова пень! Покуда полоску пройдет, рубаха до хребта прилипнет и лошадь мокрые бока раздувает! Где ж по нашим пням машинам ходить?
— А мы с этих пней и начнем, Федор Тихонович! Поля раскорчуем, болота осушим! Машины-то как раз и помогут. Ведь есть у нас уже тысячи колхозов! Урожаи какие собирают!