Павшее Королевство

Мэй Элизабет

— Она отправлялась на поиски Книги, Маккей. Она знает, где находится дверь, — я не могу изменить мощь в своем голосе — низкий, опасный тон, который совершенно не походит на мой; он едва похож на человеческий. — Я могу заставить ее помочь мне.

Я мола бы заставить ее сделать все, что угодно. Могла бы заставить ее танцевать до тех пор, пока ее ноги не закровоточили. Все, что бы я не захотела.

— Нет, если она умрет.

— Я знаю это, — мои губы изгибаются.

— Точно? Потому что ты убиваешь ее, — говорит он мне охрипшим голосом. —

Я могу это почувствовать.

Шок проходит сквозь меня, внося достаточно ясности, чтобы заставить мои силы свернуться. Закрыть их в тесном пространстве моей груди и удерживать от того, чтобы они снова высвободились.

Сорча немедленно начинает хватать ртом воздух, грудь поднимается от прикладываемых усилий.

О, так чертовски больно — удерживать всю силу. Ощущения, будто умираю. Я умираю. Но Киаран изучает меня слишком близко, так что отсекаю боль. Игнорирую ее. После его согласия убить людей, чтобы помочь спасти меня, не могу рассказать ему, что каждый раз, когда использую свои силы, умираю быстрее. Не могу рисковать тем, что он может сделать.

Не позволяй ему увидеть.

— Извини, — говорю ему, мотая головой. — Я не могла… мне жаль.

— Тебе должно быть жаль, — Сорча задыхается позади нас. Ее голос едва громче шепота. — Если раньше и был шанс, что соглашусь помогать тебе, то я передумала. Лучше провешу здесь вечность.

Делаю угрожающий шаг в направлении ее, но Киаран останавливает меня. Он пристально смотрит на Сорчу напряженным, обдумывающим взглядом. Я знаю это выражение лица: он принимает решение. Взвешивает варианты. Киаран осторожен в подобных вещах.

Таким образом, понимаю: что бы он ни собирался предложить, это либо невероятно глупо, либо очень опасно, а вероятнее, и то, и другое.

— Маккей…

— Ты сказала, что сделаешь это за определенную цену, — он наконец-то говорит Сорче, избегая мой взгляд. — Назови ее.

— Нет, — кладу руку ему на грудь, чтобы оттолкнуть назад. — Не смей.

Но упрямая задница даже не смотрит на меня. Он говорит Сорче:

— Просто скажи мне, чего ты хочешь.

Губы Сорчи расплываются в медленной улыбке. Она проходит сквозь меня быстрее и больнее любого лезвия. И когда она смотрит на меня с тем высокомерным, издевательским намеком на клыки между губ, я знаю. Знаю, что она обдумывает.

То, что причинит мне наибольшую боль.

— Она точно знает, чего я хочу, — нараспев произносит Сорча этим ее радостным голоском. Тем, что преследует меня в кошмарах. — Правда?

Киаран. Она хочет Киарана.

— Отправляйся в ад, — мои пальцы сжимаются в кулаки.

Сорча смеется гортанным, соблазнительным звуком.

— Была там, выбралась оттуда, — говорит она. — И готовлюсь отправиться туда вновь, но для этого будет кругленькая цена.

Я побелела.

"И готова отправиться туда вновь".

Через дверь, с чем она столкнулась на той стороне?

Морриган. Выражение лица Сорчи говорит обо всем. Морриган все еще жива.

Сорча не ждет моего ответа.

— Тебе так же понадобится моя кровь, чтобы открыть Книгу. Ты даже можешь оставить ее себе, когда мы найдем ее. Но ты, Кадамах? Ты будешь моим — полностью и навечно. Она никогда не увидит тебя вновь. Это мои условия.

Я окидываю ее взглядом.

— Это отвратительная сделка даже для кого-то, как ты.

— Оу, но я была так тронута и вдохновлена твоими ранними словами, — ее мелодичный голос вернулся, издеваясь надо мной. — "Он мой каждой частичкой, так же, как и я его". Ты сказала, что я не понимаю этого. Теперь пойму, да? Кадамах больше не будет твоим: он будет моим.

Мой контроль висит на волоске, едва сдерживаемый. Покоящаяся рука Киарана на моем предплечье — единственное, что удерживает меня от сворачивания шеи Сорчи. Затем он скользит пальцами вниз по моей руке и прижимается ладонью к моей, в успокаивающем касании.

Он шепчет мне в ухо:

— Не позволяй ей видеть. Помнишь?

Пытаюсь. Так сильно пытаюсь спрятать все это. Та ужасная возрастающая беспомощность. Которую не испытывала с тех пор, как потеряла воспоминания, возвращается и вновь тянет меня вниз, вниз и вниз.

Зубы Сорчи мелькают в ухмылке.

— Что скажешь, Охотница? Спасение мира значит для тебя больше, чем твой драгоценный Киаран? Насколько отчаянно ты нуждаешься в моей помощи?

Она знает несколько вариантов, что у нас есть. И она издевается над нами из-за этого.

Когда Киаран смотрит на меня, я вижу, что он на самом деле обдумывает это. И мне становится тошно только от одной мысли о том, что ему предстоит пережить вечность рядом с ней. Я так близка к тому, чтобы позволить своим силам одержать верх, к тому, чтобы причинить ей боль, убить ее…

— Кэм, — голос Киарана, прорезывающий тьму.

Мое имя. Всего лишь мое имя. Как будто он просит меня понять, что он готов отдать себя, нет, свою душу, Сорче лишь бы спасти меня.

Это все что требуется, чтобы вновь обрести мой фокус. Не могу позволить ему сделать это. Нет. Киаран не какой-то чертов кусок собственности. Вы не можете заставить кого-то любить вас, владея их душой.

И Сорча делает это, потому что знает, что он владеет каждой частичкой и кусочком моего сердца.

Она делает это, потому что любит его так же сильно, как и ненавидит меня.

— Айе, что на счет этого, Кэм? — мои ногти впиваются в ладони, когда Сорча произносит мое имя. — Мы договорились?

— Нет, — отвечаю я сквозь сжатые зубы. — Нет, мы, черт побери, не договорились.

Но когда глаза Киарана встречаются с моими, я могу видеть, что он уже принял свое решение. Он взвесил варианты и наши альтернативы.

И он решил, что мы по-настоящему в отчаянном положении.

Когда он говорит, его голос низкий, и это убивает что-то внутри меня.

— Если я соглашусь, ты согласишься на мои условия. Никаких уловок. Ты дашь обещание не вредить Кэм.