Павшее Королевство
Шрифт:
— Для человека ты прям-таки не знаешь, как оставаться мертвой, да? — ее улыбка режет меня, будто лезвие. — Мне следовало вырвать твое сердце и съесть его. Как я сделала это с твоей мамой.
Меня поражают воспоминания того, что когда-либо сделала Сорча. Ночь, когда она убила мою маму. Боль от ее меча, погружающегося в мою грудь. Резкое, ужасное царапанье металла сквозь сухожилие, мышцу и кость в моем теле, чтобы ударить прямо в сердце. И Киаран, смотрящий на меня, когда все это случилось. Она забрала у него единственный выбор, который
Мои мысли, должно быть, очевидны. Сорча только сильнее смеется — высокомерный, издевательский смех, который говорит: "Я не сочувствую тебе. Мне плевать на тебя. Я беспощадна".
— Ты был прав, — скованно говорю Киарану. — Она заслуживает этого.
Сорча выдает грубое самодовольное хихиканье.
— Ох, только не говори мне, — произносит она, — что ты увидела меня, висящую здесь, и тебе стало жалко меня. Как мило.
— Кратковременное упущение в памяти, суждении и здравомыслии, которого больше не будет.
— Она такая болтливая, маленькая человеческая девчонка, Кадамах. А я-то думала, что ты предпочитаешь своих зверушек молчаливыми.
— Они никогда не были молчаливыми, — буднично отвечает Киаран. — Ты могла их не слышать из-за постоянного шума, исходящего из твоей широко открытой ловушки.
— Ну, возможно, и не молчаливые, — говорит она с милой улыбочкой. — Но всегда на коленях.
Делаю резкий шаг к ней, но Киаран останавливает меня, положив руку на плечо. Он снова спокойный, практичный Киаран. Я благодарна, по крайней мере, за это. Особенно теперь, когда мы в самой худшей из возможных ситуаций.
Киаран наклоняется, повернув голову так, чтобы Сорча не могла услышать или прочитать по губам.
— Она пытается вывести тебя из себя. Сорча не очень хорошо реагирует на жалость.
— Что ты предлагаешь?
Он кладет палец под мой подбородок, призывая меня встретиться с его взглядом. Неосознанно вздрагиваю. Эти прекрасные лиловые радужки никогда уже не будут такими, какими были однажды. Никогда такими же ясными. Они — напоминание того, что Неблагой в нем постоянно там, едва сдерживаемый.
— Не позволяй ей увидеть твои слабости. Выясни, чего она хочет.
Я напрягаю челюсть и смотрю на Сорчу, обнаружив ее, наблюдающую за нами с беззастенчивым интересом.
— Как мягок ты стал, Кадамах. Разговариваешь со своей зверушкой, как будто бы с равной. Ей следовало бы свернуться у твоих ног, словно никчемному животному, каким она и является, — она окидывает меня взглядом. — Если только она не на ступеньку выше зверюшки. Что делает ее твоей шлюхой.
Рука Киарана сжимает мою в молчаливом послании: "Не удостаивай ее ответом".
Я сжимаю его руку и отпускаю ее, чтобы сделать шаг к ней. Сорча поднимает подбородок, как будто бы ожидая удара, которого не будет.
— Ты делаешь ошибку, определяя меня его собственностью, — говорю я мягко. — Похоже, ты не понимаешь, что он каждой частичкой мой, так же, как и я его.
Высокомерная улыбка слетает с лица Сорчи достаточно надолго, чтобы я увидела уязвимость в выражении ее лица. Что-то, что жаждет его.
Как будто бы осознав, что она практически показала мне, она сжимает челюсть.
— Есть какая-то причина, по которой ты находишься здесь, Охотница? Если, конечно, ты не пришла восторжествовать над моими страданиями. Позволь мне уверить тебя: я бы предпочла мучения здесь еще тысячу лет, чем слушать тебя еще хоть одно мгновение.
— Книга Воспоминаний, — говорю я напряженным голосом. — Расскажи мне, как найти ее, без твоих обычных циничных комментариев. Сейчас.
Сорча замирает, как будто бы удивленная вопросом. Если бы я не наблюдала за ее реакцией, могла бы и не заметить промелькнувшую эмоцию в ее глазах. Даже с этим она исчезла так быстро, что мне любопытно, не померещилось ли мне это.
Ее броня из самодовольного безразличия просто вернулась на место.
— Ааа, это, — говорит она, тем же будничным тоном, которым обычно говорят "Аа, это старье". — Я знаю, что она потерялась давным-давно, — ее медленная улыбка, без сомнения, предназначается для того, чтобы разозлить меня. — Но я убеждена, что могу помочь вам найти ее. За разумную цену, конечно же.
"Я оторву у тебя руки и ноги поочередно, но заставлю помочь мне".
Возможно, когда Кайлих восстанавливала мои кости и отдавала свои силы, маленькая частичка ее поселилась внутри меня. Или она сделала меня менее человечной и более похожей на фейри. Это единственное объяснение, которое у меня есть для того, что делаю следующим: я хватаю Сорчу за горло и сжимаю до тех пор, пока не понимаю, что она не может дышать.
Ощущаю, что позади меня Киаран подходит ближе.
— Кэм…
— Не надо, — резко говорю я, не отводя взгляда от Сорчи. — У нас не остается времени и вариантов, и я теряю терпение. Ты сказал выяснить, чего она хочет. Так что позволь мне это и сделать.
Моя очередь самодовольно улыбаться и использовать власть.
Моя очередь.
— Сделать что? — могу услышать неуверенность в его голосе.
В этот раз, когда моя сила покидает клетку и тьма овладевает мной, я позволяю ей поглотить меня. Я позволяю ей смыть мои эмоции, заботы, беспокойства. Позволяю ей так же забрать мое сострадание. Если сострадание — для людей, то жестокость — для фейри.