Павшее Королевство

Мэй Элизабет

Под злобой Сорчи проходит легкая дрожь, которая намекает на ее страх. Я видела ее воспоминание; Сорча, должно быть, жила в ужасе от того, что в один день будет добавлена в отвратительную коллекцию Морриган, будет разорвана на части в последний раз и не восстановится. Голос Сорчи, наверное, единственное, что спасло ее.

Мой пульс громко отзывается в ушах, когда я снова смотрю. Поле простирается так далеко, словно океан. Это, должно быть, заняло тысячи лет, в течении которых фейри проходили через портал, чтобы сформировать такое огромное поле.

— Я

думала, они не могут найти портал без вашей крови, — говорю.

Сорча отрывает свой взгляд от зрелища перед нами. Выражение ее лица возвращается к обычному отполированному презрению.

— Какая же ты наблюдательная, Охотница. Мои предки отводили других фейри к двери, брали с них плату, и оставляли на милость Морриган. Почему, как ты думаешь, я убила всех своих родственников? Это произошло не только потому, что я находила их раздражающими.

— Всех, кроме меня, — произнес низкий голос рядом с нами.

Я застываю. Его голос. Этот голос я неделями слышала в зеркальной комнате. Зубы на моей коже, у моего горла, кусающие меня снова и снова. Оставляющие меня все слабее и слабее с каждым разом, пока я не прекратила бороться с ним. Пока не сдалась ему. И никогда не прощу себя за это.

Лоннрах. Он не прячется. Больше нет. Он здесь.

Когда дотягиваюсь до руки Эйтинне, ее кожа холодная и влажная. То, что Лоннрах делал с ней, было хуже. Он мучил ее две тысячи лет в фейрийской тюрьме под Эдинбургом, убивая ее снова и снова, хотя у него и не было силы вызвать ее постоянную смерть.

Лоннрах делал это просто потому, что Эйтинне и Киаран оставили свои троны, и королевства развалились на части. Эйтинне лично построила тюрьму, которая заперла его и остальных фейри под землей. Он провел столетия, вымещая свою ярость на ней за ее предательство.

— Моя Королева, — говорит он с легкостью. Затем: — Соколиная Охотница. Вернулась из мертвых и сражаешься плечом к плечу с той, кто убила тебя, — он смеется глубоко и раскатисто, и я дрожу от этого звука. — Ты была довольно занята, да, Сорча?

Могу почувствовать, что он пялится на меня, словно шепчет мне на ухо: "Посмотри на меня. Посмотри на меня сейчас же".

Я поднимаю глаза. Он красив, практически как принц из романтической книжки, с солено-белыми волосами, бледной кожей и светлыми серыми глазами. Но холодный, суровый и озлобленный. Лоннрах — дьявол в красивом костюме.

Сорча шагает вперед, становясь немного впереди меня. Я удивлена от того, как почти… защищающим кажется это движение.

— Что, черт побери, ты здесь делаешь?

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — Лоннрах не кажется встревоженным, когда проходит по полю с частями тел. — Но, полагаю, что я уже знаю ответ, да? Ты пришла сюда ради него, — его губы изгибаются. — Кадамаха.

Сорча тянется назад за свои юбки и кладет пальцы на мое запястье. Стараюсь не показывать своего удивления, когда она начинает доставать оттуда мой кинжал из ножен, медленно и аккуратно, так, чтобы он не заметил движений.

Так вот почему она шагнула вперед меня.

— А ты? — ее голос жесткий. — Ты последний, кого я ожидала обнаружить среди ищущих Книгу. Ты говорил, что я дура за то, что пытаюсь.

— Тогда у меня было королевство и Королева, которую нужно защищать, — он бросает взгляд на Эйтинне с отвращением. — Теперь этого нет.

— Ах да, как меняются вещи, — Сорча на дюйм вытащила лезвие. — В один день ты рыцарь, а в следующий — твоя маниакальная иллюзия быть монархом разбивается твоей собственной сестрой. Так что за тщеславный план привел тебя сюда? — еще один дюйм лезвия. Сорча наклоняет голову, будто глубоко раздумывает. — Морриган пообещала тебе жалкое маленькое королевство в твое личное пользование? Нет, она слишком эгоистична для этого. Тогда предложение стать ее консортом, — на его молчание она смеется. — Ох, ты так жалок.

— Лучше быть консортом Морриган, чем рыцарем этой суки, — Лоннрах бросает взгляд на Эйтинне и выражение на ее лице застывает. Он улыбается, когда видит, насколько она выведена из строя. — Морриган обещала, что я смогу заполучить тебя. Разве ты не скучаешь по нашему времени, проведенному вместе в подземелье? Я — да.

Эйтинне начинает тяжело дышать. Она один раз мотает головой, резко, и клянусь, что слышу, как она выдыхает одно слово: «Нет».

— Стоит ли мне рассказать тебе одну вещь, что я узнала, брат? — Сорча полностью вытаскивает из ножен мой клинок, чтобы спрятать его за своими юбками. — Ты — средство для достижения цели. Вот что держит тебя живым. Но Морриган требуется только один для того, чтобы открыть Книгу. Значит, другому придется умереть, — она поднимает оружие и рычит: — И это буду не я.

Она бросает кинжал, и он вонзается прямо ему в грудь. Лоннрах вскрикивает, но я не вижу, падает ли он; Сорча хватает меня за руку.

— Беги! Если он заключил сделку с Морриган, она…

Что-то грубо хватает меня за ногу, и я, споткнувшись, лечу вперед. Смотрю вниз в ужасе от понимания, что моя лодыжка в одной из нескольких фейрийских рук, их пальцы впиваются в мою одежду, чтобы удержать меня на месте. Она живая. Чертова штука живая.

Сорча хватает меня и выдергивает из его захвата.

— Эйтинне, — рычит она, — прекрати пялиться, идиотка. Давай, к чертям, выбираться отсюда!

Все поле ожило, как что-то, вышедшее прямо из ночного кошмара. Разъединенные конечности корчатся вокруг, достигая и хватая нас, чтобы замедлить. Мы мчимся по вспаханной земле, отчего каждое движение становится более тяжелым, учитывая бесчисленное количество фейрийских тел; мы карабкаемся по ним, разрывая нашу одежду, чтобы выбраться. Рука с силой сжимает мое предплечье, и я тяну ее на себя, чтобы освободиться, но на ее месте появляется другая, и другая, и еще одна. Так мы далеко не уйдем.