Павшее Королевство
Шрифт:
Не смогла воспользоваться Книгой. Ее слова прокручивались у меня в голове. Сорча в любом случае не могла бы пользоваться Книгой. Не удивительно, что она поклялась отдать ее мне, словно это уступка, обмен. Киаран за Книгу. Не удивительно, что она отдала ее мне так легко, и я ни на мгновение не переставала задаваться вопросом: «Почему?»
Потому что я дура. Дура, которой легко манипулировать, потому что иначе она все потеряет. А когда вам есть, что терять, все, что нужно сделать другому — выбрать, каким оружием воспользоваться против вас.
Стараюсь
— Она не рассказала тебе, — откидывает голову назад и смеется. — Ох, моя умная пташка. Всегда такая скрытная.
Отвожу взгляд.
— Просто скажи мне, почему просишь меня?
— Ну конечно, — ее улыбка исчезает так же быстро, как удар мечом. — Это предусмотрительность моей сестры: только кровные родственники моего консорта могут открыть Книгу, но не могут использовать ее сами. Она никогда никому не доверяла. И этого я не знала, пока не прочитала воспоминания моей пташки.
— Сорча говорила, что они были стерты, — говорю, не подумав.
Не раскрывай информацию так просто. Позволь ей рассказать тебе все.
Глаза Морриган ярко зажглись от гнева.
— Да, та глупая девочка стерла все, что смогла. Все, что мне осталось — это фрагменты. Только ее мысли. Достаточно, чтобы распознать, что она пыталась воспользоваться Книгой, но у нее не получилось, а затем она потеряла ее. Я наказала ее, но в конце мне пришлось позволить ей улететь. Никогда не смогу оправиться от потери моей пташки. Она была моей фавориткой.
Пташка. Изувеченные крылья. Преследующие звуки. Сломанная девушка.
Прекрати это. Сфокусируйся. В моей голове целая какофония вопросов, но могу задать только один:
— Почему бы тебе самой не найти Книгу и использовать ее?
— Даже если бы я нашла ее, у меня нет тела, — говорит она коротко. — А вселение в кого-то еще — не работает. Еще одна мера предосторожности, чтобы остановить меня от использования, — ее выражение становится горьким. — Мне все еще нужна кровь родственников моей пташки, чтобы открыть Книгу, и мне все еще нужен кто-нибудь, кто может использовать Книгу. Ты.
— Ты могла бы попросить Киарана или Эйтинне, — когда ее глаза сужаются, понимаю почему. — Ах, понимаю. Ты боишься, что, если один из них приберет ее к своим рукам, они станут более могущественные, чем ты.
— Ты — человек, — Морриган кажется нетерпеливой. — У тебя силы моей сестры, и ты умираешь. Ты очевидный выбор.
— Значит, я человек с наибольшими причинами помочь тебе, — она не отвечает на это, ей и не нужно. — Что ты предлагаешь мне в обмен? — спрашиваю я, думаю о сделке Лоннраха.
Морриган расплывается в улыбке.
— Ух ты… А ты многому научилась у моего вида, так ведь? Очень хорошо. Что бы ты хотела?
Что-то внутри меня ощущается таким открытым, словно я распадаюсь на части по краям. Чего я хочу? Киарана.
Не говори ей этого.
— Мой мир, — выдаю, хватаясь за первую пролетающую мысль в моей голове. — Нетронутым.
Морриган пялится на меня, будто бы ее это удивило и позабавило.
— Человеческое сердце недостаточно большое, чтобы вместить пространство целого мира. То, что имеет для тебя наибольшее значение, что-то маленькое. Ради чего стоит умереть.
Сжимаю челюсть.
— Откуда ты знаешь?
— Мы все эгоистичные создания, девочка. Даже люди, — она наклоняется вперед. — Вот тебе правда: ты хочешь проклятого короля. А если ты найдешь Книгу, он свяжется с моей пташкой навечно.
Ничего не говорю, смотрю в сторону на другие пары, танцующие вокруг нас. Они похожи на оживших марионеток. Те же лица, та же одежда, те же платья в различных расцветках. Просто устроенные для этой встречи, чтобы показать мне, что, если Морриган хочет, она может узнать что-то из моего разума и использовать это против меня.
Морриган хватает меня за челюсть.
— Обрати внимание, — длинный коготь царапает мою щеку недостаточно глубоко, чтобы пустить кровь, но достаточно, чтобы причинить боль. — Я могу сделать его твоим. Могу перенести его клятву и могу забрать его проклятие.
— Я не наивная, — говорю ровно. — Ты хочешь что-то еще. Для чего ты хочешь, чтобы я использовала Книгу?
Ее губы изгибаются в улыбку.
— Я могу понять, почему он любит тебя, — она наклоняется. — Используешь Книгу, чтобы возродить мое тело. Сделай это, и я дам тебе все, что ты пожелаешь. Его проклятие будет снято. Его клятва моей пташке исчезнет, — ее глаза резкие, выискивающие. Оценивающие мои слабости. — Бессмертность. Разве тебе бы это не понравилось? Быть с ним вечно?
"Человеческая смерть была бы милосерднее" — так говорил Киаран.
Милосерднее для меня, но не для него. У меня есть шанс изменить это, не смотря на то, чего он для меня хочет. Слова Сорчи эхом пересекают мой разум: "Ты станешь такой же безжалостной, как остальные из нас".
Я безжалостная. Война сделала меня бесчестной, а иногда жестокой и не совсем человечной. Потому что, почти говорю "да". Слово вертится у меня на языке, на губах, у меня в голове, и я открываю свой рот, чтобы прошептать свою судьбу в единственном слове. Да, да, да, да.
Пока не вспоминаю отметку Сорчи на теле Киарана. Знак обладания. "Ты — мой".
Мы передаем его туда — сюда, как объект. Как будто бы у него нет чувств. Словно, он чертов кусок собственности, имущество, приз. Я могу быть безжалостной и жестокой, но не хочу обращаться с ним подобным образом; не настолько похожа на Сорчу, чтобы лишать его выбора. Не хочу его себе настолько сильно, чтобы дать Морриган силу, которая у нее однажды была. Ей нельзя позволять возродиться снова. Не буду ответственной за это.