Печать демона (Путешествие Чиптомаки)
Шрифт:
Траву никто не поменял, но она все еще была мягкой и душистой. Старик улегся, пошевелил пальцами, играя на воображаемом гуоле, потом потянулся к Ларимме. Однако как ни шарил по земляному полу, не нашел даже руки.
– Ларимма, и-эмма!
– позвал он.
– Ты, глупая женщина, называла меня грязным похотливым стариком?
Никто не ответил. Лэпхо откашлялся, позвал еще раз, потом планомерно ощупал комнатку. Не могла Ларимма настолько постройнеть, чтобы увернуться от его объятий. Приходилось признать, что ее здесь просто нет. Чиптомака ногами спинал две кучи травы в одну, улегся и вспомнил, что последний
– Бедненький мальчик.
– проворчал он, передразнивая спутницу.
– Мне его так жалко, и-эмма, так жалко... Блудливая дочь блудливого спира.
Так и уснул Чиптомака обиженным. Ночью ему снились берега Квилу. Прекрасная река несла свои воды куда-то к Мировому океану, в них плавали неисчислимые стада бегемотов. Ловки охотники перебегали с берега на берега прямо по их спинам. Лэпхо запротестовал, он знал, что это невозможно, что бегемоты пожрут их всех, но его никто не слушал. Тогда старик и сам решил поразвлечься, высоко подпрыгнул и побежал с обрыва к реке. Но первое же животное, на спину которого он собрался приземлиться, ловко извернулось и подставило огромную пасть.
– Что ты так кричишь?
– Чиптомаку растолкал старейшина.
– Не поужинал разве?.. Поднимайся, все уже началось.
– Что началось?!
– испугался лэпхо, утирая пот.
– То, о чем я тебе говорил вчера, чужеземец! Поднимайся наверх и сам все увидишь.
Делать нечего, старик поправил намотанную на руку цепочку амулета и заспешил, в темноте налетая на стены, к выходу. Поднявшись по лесенке, он действительно увидел, что все началось. На это указывало прежде всего то, что люди не разошлись по назначенным старейшинами работам, а толкались все вместе у входа в общее жилище.
Впрочем, уже не все. Большой отряд охотников уходил к джунглям, забирая к востоку. Еще группа вооруженных копьями и луками людей собиралась устроить в окрестностях селения видимость облавы, они тоже были уже готовы. Пуш-Мача громко распоряжался, остальные старейшины почти не вмешивались, позволяя сородичу претворять в жизнь разработанный им план.
Старик отыскал глазами Ларимму, она о чем-то оживленно болтала с Чунга-Зашем. Лэпхо не спеша приблизился, сплюнул и поинтересовался, как его спутница почивала.
– Очень хорошо, - смиренно ответила Ларимма.
– Спасибо.
– Не за что, - пожал плечами старик.
– Я же за тебя переживаю, и-эмма, не развалилась бы, связываясь с молодежью.
– Развалишься ты скорее моего, - парировала шерешенка.
– На довольно маленькие кусочки, хотя бы потому, что не обмазался грязью.
– О, и-эмма!
– Чиптомака подскочил, всплеснув руками, и под смех Лариммы убежал обратно к убежищу.
Когда он снова поднялся, уже наложив на свое тело толстый слой защиты, охотники уже ушли в лес устраивать облаву. Чунга-Заш со своими неизменными приятелями тоже отправились к деревьям, волоча на плечах деревянные лопаты.
– Куда это они?
– спросил Чиптомака у женщины, приблизившись.
– Решили все-таки вырыть яму, - вздохнула Ларимма.
– Он такой еще ребенок... Говорит, если не поймают демона, то хоть кто-то обязательно свалится. Отец ему разрешил сделать это в стороне от огородов. Просто, чтобы отвязаться - сам понимаешь, все охотники при деле, а малыши под ногами путаются.
– Малыши?
– протянул Чиптомака, оглядываясь.
– А у тебя есть дети?
– Где ты их видишь?
– грубовато ответила Ларимма.
– И какое тебе дело?
– Да нет никакого, и-эмма, - простовато усмехнулся злой старик.
– Просто вспомнил, как ты рассказывала про мужа Амучу из рода царей, пятьдесят детей и большой дом. Про мужа ты соврала не полностью.
– Да, - призналась женщина.
– Моему старшему сыну должно быть чуть больше, чем Чунга-Зашу, а младшему - чуть меньше. Если, конечно, они живы... А остальные умерли маленькими...
– Все сорок восемь?
– Ты гадкий, грязный старик, сын крокодила!
– вскипела Ларимма.
Чиптомака изумленно поднял брови, насколько позволила глина, и отвернулся. Будет знать, как без спроса удирать ночью. Впрочем, если все пройдет успешно, то уже к вечеру у нее может быть Салакуни... Старик вздохнул и выругал сам себя. Вот что значит всю жизнь не иметь постоянной женщины: привязался в первой же, оказавшейся рядом.
– Встаньте вон там!
– указал им на место чуть в стороне от остальных один из незнакомых старейшин.
– Если демон на нас смотрит, то все должно выглядеть по настоящему. Мы выгоняем вас из племени, женщины даже немного покидаются в вас землей, а вы делайте вид, что это камни и уворачивайтесь.
– И-эмма...
– буркнул старик.
Происходящее нравилось ему все меньше и меньше, какое-то внутреннее чутье подсказывало, что ничего хорошего из их затеи не получится. Ларимма, видимо, разделяла его предчувствия и тоже ничего не ответила. Они отошли от племени и тут же в их адрес полетели оскорбления, выкрикиваемые якобы для виду. Это уж было совершенно лишним: не может же С'Шуга слышать их, сидя где-нибудь на холме? Вслед за словами пролетел и первый камень. Именно камень, а вовсе не ком земли.
– Отойдем подальше, - старик потянул Ларимму за руку.
– Сам отходи, - надулась женщина.
– Вообще можешь уходить, отдай мне амулет, и уходи.
– Ну вот, давай еще поругаемся перед самым важным делом!
– всплеснул руками Чиптомака. Глупость этой женщины его просто потрясала.
– Нашла время, и-эмма!
– Я?!
– Ларимма даже присела от негодования.
– Я "нашла время"?!
Она готова была броситься на старика, но в этот самый миг ему в лицо угодил обещанный ком земли. Будь это камень, Ларимме действительно пришлось бы забрать у него амулет и идти к Куропаткину ручью одной. Она обняла временно ослепшего товарища, тщетно пытающегося выковырять чернозем из глаз, и оттащила подальше от гогочущей толпы.
– Долго нам здесь стоять?!
– крикнул лэпхо старейшине, как только смог говорить.
– Пока не вернутся воины с облавы!
– ответил тот.
– Вы уворачивайтесь, а то можете ушибиться!
– Спасибо за заботу, и-эмма, выкормыш анты...
– пробурчал Чиптомака.
– Скорее бы они вернулись, эти воины.
Время тянулось мучительно долго. Пришельцы стояли на самом сонцепеке. А неутомимая на оскорбления топа жителей от всей души поливала их бранью. Часто кидали землей, а порой и камнями. Тогда старейшина призывал собравшихся к порядку, но этого хватало ненадолго. Наконец из леса вышли несколько копьеносцев и помахали изгоям.