Печать Индиго
Шрифт:
– Малышка, дом полон гостей. Наверняка среди них есть и плохие люди, ты и чувствуешь их. Но вряд ли это кто-то из Темных. В случае если бы они появились здесь, уже было бы много крови. Ты же знаешь, как они жестоки. А гости, слышишь, вселяться и поют.
– Но, матушка. Я чувствую, что это именно он!
– Наверняка тебе все же показалось. Ты говорила, что у тебя кружится от духоты голова, возможно, тебе привиделось?
– А может он пришел за камнем?
– Он надежно спрятан, милая. Ты же знаешь, им не найти его. Тебе просто показалось, что этот человек похож на того парня. Ведь прошло много лет. И люди меняются. К тому же я так поняла, этот человек ничего не требовал от тебя?
– Нет. Едва он увидел меня, как сразу же исчез, почти убежав порочь.
– Вот видишь. Вряд ли Темный бы стал вести себя подобным образом. Они всегда идут напролом, а сбегать это не их дело. Ты должна успокоиться. Пойдем в светлицу, там уже вовсю пляшут, повеселишься немного.
– Хорошо, матушка, пойдемте.
Уже ближе к девяти вечера Федор вернулся на свадебный пир. Войдя в освещенную свечами душную светлицу, полную народа, он вмиг отыскал глазами отца, мачеху и Славу. Они так и сидели на прежнем месте и разговаривали. Узрев эту семейную идиллию, Федор вновь нахмурился и решил сделать какую-нибудь гадость, дабы испортить праздник. Большинство гостей лихо отплясывали русского посредине, между столов. Федор быстро осмотревшись, подошел к жениху с невестой и, поклонившись, пригласил потанцевать Любашу. Семен, не подозревающий о тайной влюбленности жены в брата, согласно кивнул, и Федор последовал в центр танцующих, видя, что Любаша идет вслед за ним.
Сначала Семен довольно следил за танцем брата и жены, но вскоре он стал замечать, что Федор ведет себя как-то странно. Брат очень близко приближался к Любаше вплотную и постоянно шептал ей что-то на ухо, и даже брал ее за руки. Уже довольно захмелевший, Семен узрел в этом некий неприличный момент и уже с настороженностью стал следить за своей молодой женой и братом.
Любаша до крайности смущенная вниманием Федора, едва могла дышать. Даже в самых смелых мыслях девушка не могла себе представить, что Федор будет танцевать с ней так. Он говорил ей на ухо сладкие зазывные речи об ее красоте и умении танцевать, и сильно сжимал ее ладонь. Ошалевшая от его близости, девушка не могла отвести взгляд от красивого лица любимого Федора, чувствуя, что она в плену его колдовских карий глаз. Вино, которое выпила Любаша, затуманило ей голову. И когда молодой человек в очередной раз вплотную приблизился к ней и заявил, что она зря не дождалась его, а вышла замуж за его брата, Любаша, потеряв последние остатки самообладания от близости любимого, обхватила шею Федора руками и приникла горячими губами к его лицу.
Тихон Михайлович резко замолчал, увидев, как Семен вскочил со своего места и бросился в толпу танцующих гостей. Старший Артемьев быстро перевел взгляд на середину светлицы и увидел, что Любаша отчего-то висит на шее у Федора, и что-то лепеча, преданно смотрит ему в лицо. На хитром же лице Федора, светилась наглая ухмылка.
В следующий миг, Семен оторвал свою молодую жену от брата и бросился с кулаками на Федора. Любаша, упав на пол, только громко вскрикнула и, зарыдав, закрыла лицо руками. Тихон Михайлович поняв, что Федор, намеренно спровоцировал ревность Семена, бросился разнимать сыновей, которые с жестокостью дубасили друг друга. Толпа танцующих вмиг затихла и лишь испуганно смотрела на потасовку братьев.
Только спустя некоторое время Тихону Михайловичу удалось разнять сыновей, благодаря паре мужиков. Лицо Семена выражало крайнее раздражение и душевную боль. Выражение лица Федора было невозмутимо наглым и ехидным. Тихон же, быстро отряхивая помятый в этой сумятице кафтан, гневно взглянул на старшего сына, и с яростью прорычал:
– Пошел прочь со свадьбы, неблагодарный! Собственного отца в его доме позорить вздумал!
На это гневное заявление Артемьева, Федор лишь ухмыльнулся и, сплюнув кровь с разбитой губы шатаясь, вышел вон. Тут же Мирослава Васильевна обняла мужа, который схватился за сердце, и усадила его на скамью. Она гладила Тихона по руке, пытаясь упокоить его. Артемьев, прекрасно понимал, отчего Федор поступил так. Тихон Михайлович знал, что, услышав очередной отказ в своей просьбе, Федор разозлился на него и решил отомстить. И вот теперь он испортил свадебный пир собственному брату.
Слава, которая в этот миг утешала Любашу, которая так и рыдала, сидя на полу, помогла подняться подруге на ноги и увела ее из шумной светлицы. Едва девушки вошли в спальню Светославы, бывшая Стрешнева вновь зарыдала. Слава усадила подругу к себе на кровать и сев перед ней на корточки взяла бледные руки Любаши в свои.
– Любушка, неужели ты все еще любишь его? – спросила тихо Слава.
В ответ Любаша лишь жалостливо всхлипнула и кивнула.
– Не могу я забыть его, окаянного, всю душу сжег, – простонала сквозь слезы Любаша.
– Любушка, у тебя отныне муж есть, ты должна о нем думать.
– Муж! – вскрикнула в гневе девушка. – Постылый муж!
– Ты разве не понимаешь, что Федор еще сильнее обидеть тебя хочет? Он ведь назло сейчас все это сделал. Я видела на его лице гадкую улыбку.
– Понимаю я все это, Слава, но ничего поделать с собой не могу! – сказала в запале Любаша. – Как увижу его, словно в жар бросает! Ничего поделать с собой не могу.
Слава помолчала, не зная как еще образумить подругу.
– Я еще мало знаю о любви, – заметила тихо Слава и присела рядом с Любашей на кровать. – Но как ты можешь любить его? Он же никого любить не может. Он холодный и жестокий. Порой, мне кажется, что он всех ненавидит.
– Я думала, что смогу понравиться ему. Но видать, уже поздно, – тяжко закончила Любаша. И тут Слава вспомнила нечто, что по ее мнению, могло бы заставить подругу разочароваться в предмете своего обожания.
– Марфа, матушкина горничная, ждет ребеночка от него, – тихо произнесла Светослава. Слезы застыли в красивых глазах бывшей Стрешневой, и она ошарашено уставилась на подругу. – Я никогда не говорила тебе Любаша, – продолжала девушка. – Но Федор постоянно бегает за всеми дворовыми девками. Тихон Михайлович уже, что не делал, чтобы образумить его. Сегодня Марфа едва не убила себя из-за него, жестокого. А Федор совсем не любит и ее! Семен же глаз с тебя не сводит. Сразу видно люба ты ему. Забудь ты этого Федора, недостоин он ни одной твоей слезинки!
Любаша долго молчала, прокручивая в голове слова Славы и только через несколько минут прошептала:
– Может ты и права, Славушка, и мне забыть его надо…
Девушки уже около часа взволнованно говорили, когда в дверь громко и настойчиво постучали. Любаша встрепенулась и несчастно посмотрела на подругу. Обе поняли, что пришли за невестой. Было уже более десяти часов и гости видать, потеряв невесту, решили вернуть ее на положенное место. Слава вскочила на ноги и, резво подбежав, распахнула дверь.
На пороге стояли гости во главе со свахой, которая была крестной Любаши. Это была полная дородная женщина с веселыми добрыми глазами. Тихон Михайлович с Мирославой находились здесь же и как-то смущенно смотрели на заплаканную невесту, сидящую на постели. Семен, стоял немного подальше, в темноте дубового коридора и его отчетливо можно было узнать по белому нарядному кафтану.
– Мы за лебедушкой! – проворковала сваха веселым голосом, пытаясь развеять всеобщую гнетущую атмосферу. Хозяева дома, их сын и тем более молодая, чувствовали себя виноватыми во всем произошедшем час назад. – Пора, милая, спати укладываться…