Печать Индиго
Шрифт:
– Конечно, барышня, проходите, прошу вас.
Девушка в сопровождении фон Ремберга, который почтительно шел чуть позади, прошла по широкому двору и приблизилась за слугой к высокому двухэтажному каменному особняку. Как раз в этот момент на широкой каменной лестнице дома появилась высокая статная женская фигура. В длинном широком красивом темно-синем платье из штофа на немецкий манер, с высокой прической, она сделала несколько шагов и невольно замерла. Узнав Славу, которая направлялась в ее сторону вместе со слугой, женщина проворно спустилась с лестницы и воскликнула:
– Слава! Как я рада!
– Доброго дня, Любаша, – ответила Слава, поравнявшись с Артемьевой. Но в этот момент Любовь увидела за девушкой высокую фигуру молодого человека и вмиг похолодела.
– Господин фон Ремберг? – выдохнула испуганно Любаша.
– Здравствуйте, сударыня, – ответил Кристиан, галантно поклонившись одной головой.
– Ох, простите. Добрый день, господин фон Ремберг, – как-то испуганно пролепетала Любаша, и вмиг ощутив, как от ледяного пронзительного и мрачного взора молодого человека ей не по себе, опустила глаза чуть ниже на его серебряную пряжку, удерживающую плащ на широких плечах фон Ремберга и заискивающе добавила. – Рада видеть вас у себя в доме.
Кристиан сухо поклонился одной головой, отметив, что Артемьева не может смотреть ему в глаза.
– Слава, как ты очутилась в Москве? Что-то случилось? Где Мирослава Васильевна и Тихон Михайлович? – удивилась Любовь.
– Ох, Любаша, это долго рассказывать, – тихо ответила девушка, чуть покосившись на молодого человека, добавила. – Господин фон Ремберг любезно помог мне добраться до Москвы и найти Вас. Я очень благодарна ему.
– Извините, сударыни, у меня есть неотложные дела, – вдруг заметил Кристиан, видя, что Артемьева до крайности смущена, и вообще не поднимает на него взора и вся дрожит. Ее страх он отчетливо ощущал всеми фибрами души.
– Не будем вас задерживать, господин фон Ремберг, – быстро облегченно выпалила Любаша и скользнула по его высокой фигуре взором. Кристиан невольно отметил, что Слава смотрит на него открытым каким-то трепетным взором, чисто и открыто, а на ее губках появилась кокетливая улыбка.
– От всего сердца благодарю Вас, сударь, – произнесла Слава мелодичным голоском.
Кристиан поклонился одной головой и, проворно развернувшись на каблуках, быстро направился прочь. Но тут же, опомнившись, он резко обернулся назад и громко осведомился:
– Могу я на днях навестить вас, Светослава Романовна? И справиться о вашем здравии?
Славе показалось, что индиговый взор молодого человека пронзил ее насквозь, и она смущенно сказала:
– Я думаю, да. Если ты, Любаша, будешь не против?
Девушка обратила взор на подругу. Артемьева как-то испуганно засуетившись и понимая, что не может отказать этому человеку, хотя и жаждала этого всей душой, вымолвила:
– Как вам будет угодно, господин фон Ремберг.
– Тогда до свидания, сударыни, – галантно прочеканил молодой человек и уже через миг стремительно направился к воротам.
Через минуту Слава и Любаша услышали громкий стук копыт его жеребца. Только после этого, Любаша, придя в себя, громко облегченно выдохнула и, обернувшись к подруге, пролепетала:
– Слава, какой ужас! Как ты умудрилась повстречаться с этим жутким человеком?!
– Он спас меня. И помог мне добраться до Москвы.
– Но, это же фон Ремберг!
– И что такого? Он вполне приятный молодой человек.
– Приятный?! – опешила Любаша. – Да один его взор леденит кровь, милая! Я до сих пор ощущаю мурашки на своей коже. И сколько времени ты ехала в его компании?
– С самой Астрахани.
– Ужас! Не приведи Господи!
– Не понимаю я Любаша, о чем ты говоришь? Господин фон Ремберг молод, хорош собой и очень вежлив. Эту кобылу, что нынче стоит у ворот, он купил мне на постоялом дворе и вообще всю дорогу опекал меня, кормил и, – Слава чуть запнулась и, нахмурившись, вымолвила. – Ох, как неудобно, я же хотела попросить Семена, чтобы он рассчитался с ним по всем моим расходам. Ведь господин Кристиан не обязан был заботиться обо мне и тратить деньги.
– Я скажу Семену. Но думаю, он тоже будет в ужасе, оттого, с кем ты путешествовала от самой Астрахани. И вообще я не пойму, как Тихон Михайлович отпустил тебя с этим человеком сюда?
–Тихон Михайлович погиб три недели назад. А матушка умерла, спустя два дня после того…
– Боже, что ты говоришь, милая! Пойдем в дом, ты мне все расскажешь…
Санкт – Петербургская губерния, 1717 год
(Московская Тартария, 7225 лето С.М.З.Х)
кирха св. Марии, Август, 31
Постучав железным кольцом в деревянную облезлую дверь, Кристиан замер, ощущая, как за дверью появились две темные ауры болотного и серого цвета. Внутренним чутьем фон Ремберг следил, как одна из аур приблизилась к двери. Уже через мгновение железное узкое окно на двери открылось, и человек выглянул на пустынную улицу, на которой ждал молодой человек. Едва различив высокий широкоплечий силуэт, монах засуетился и стремительно распахнул дверь.
– Прошу вас, мессир, – поклонился монах фон Рембергу и услужливо пропустил молодого человека внутрь церковной ограды католической церкви.
Быстро пройдя пустынный двор, Кристиан направился к мрачному собору и, обойдя его, спустился по каменным ступеням вниз к часовне. Отворив тяжелую дверь, фон Ремберг стремительно прошествовал по темному коридору, который опускался в подземелье и освещался лишь редкими факелами на стенах. Меряя проворными шагами мокрые сырые камни пола подземелья, Кристиан думал о том, что очередной древний самоцвет, белый опал, он нашел всего за пять дней и этот камень стал уже двадцать первым кристаллом Инглии, которые были найдены им за последние пять лет. Все эти годы, молодой человек, исполняя поручения Верховного, применял свои способности для прочтения древней книги Светлых, разыскивал места нахождения кристаллов, и один за другим приносил их братьям Ордена “Святого Креста”.