Печать Тора
Шрифт:
Наконец Леннокс сделал шаг в сторону своей матери.
— У нас нет амбиций, потому что существуют более важные дела. Морлемы вернулись, а Бальтазар есть и остаётся непредсказуемой опасностью для всего общества. Я воин Чёрной гвардии и сражаюсь за то, чтобы обеспечить людям мир и безопасность, — он не переставал смотреть матери в глаза. — А что касается Лианы, она замечательная женщина, смелая, порядочная и бескорыстная. Для меня было бы честью, если бы она выбрала меня. Мы все взрослые, мама. Ты должна перестать заботиться о нас, потому что это уже больше не забота. Ты
Адам кивнул, так как Леннокс сказал все абсолютно правильно. Рамон и Торин тоже понимали это, но пока не решались даже громко вдохнуть, не говоря уже о том, чтобы кивнуть в знак согласия. Все настороженно смотрели на Тимею Торрел. Изменит ли она свою точку зрения или будет продолжать этот бессмысленный спор и тем самым еще больше отдалит от себя сыновей?
Я внимательно наблюдала за ней. На ней было надето зауженное темное платье, а длинные волосы как всегда собраны в сложную, высокую прическу.
Наброшенное на платье меховое пальто подчеркивало ее аристократический вид, великолепно описывающий сущность Объединенного Магического Союза. На женщинах и мужчинах наподобие Тимеи Торрел держалась вся система, и своих детей они тоже пытались воспитывать в том же духе, как воспитывали их.
Я вдруг стала гордиться Адамом и его братьями. Они были теми, кто отважился пойти против этого поколения и отказался от слепого послушания. Таких как они и Ширли должно быть намного больше.
Однако Ширли, казалось, не так уж спокойно восприняла слова, брошенные ей Тимеей Торрел.
— Вы, маленькая ядовитая гадюка, — сердито зашипела она, сверкая глазами на Тимею Торрел. — Никакой свадьбы не будет, никогда. У нас с Торином ничего не получится. Мы расстаёмся.
Она скрестила руки на груди, с вызовом глядя на Тимею.
Тимея мгновенно побледнела.
— Нет, — испуганно выдохнула она.
Единственные приемлемые отношения одного из её сыновей только что разрушились.
— Что ты говоришь? — Торин ошеломлённо смотрел на Ширли, как и мы все.
Ширли мягко улыбнулась.
— Мне очень жаль, Торин. Ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Ты лучшее, что когда-либо со мной случалось. Но я не могу бороться с системой и в то же время поддерживать её, следуя правилам.
Торин сердито посмотрел на мать.
— Убирайся отсюда, да побыстрее. Это всё твоя вина. Ты со своим старомодным мировоззрением.
— Ты это не серьёзно! — голос Тимеи немного дрожал, и она нервно схватилась за сердце.
На её шеи была тонкая, золотая цепочка, настолько незаметная, что до этого момента я не обращала на неё внимания. Но теперь Тимея Торрел нервно схватилась за кулон, который до сих пор был скрыт под платьем.
Может в этот момент я так завороженно уставилась на кулон, потому что не хотела смотреть на испуганные лица Торина или Ширли. А может потому, что этот жест был так мне знаком. Ведь когда
В то время как вокруг мне паника и шок продолжали рости, я внезапно оказалась далеко от этой катастрофической сцены. Я видела только кулон на шеи Тимеи Торрел, который вызвал во мне какое-то беспокойство. Он был золотым, но очень простым и похож на монету. Но зачем ей носить на шеи что-то такое простое как монета?
Мои мысли неслись. Эта монета должна иметь какой-то смысл. Так же, как высшие круги носили сложные причёски, так любили носить и роскошные, дорогие и репрезентативные украшения. Особенно в канун Рождества такая женщина как Тимея Торрел не откажется от них.
Монета должна быть ещё намного ценнее, чем золото и драгоценные камни. Я вспомнила господина Лилиенштейна и его фотографическую память. Существовал список, а в этом списке находилась золотая монета, с чеканкой Эдиты Торрел.
— Какая очаровательная монета, — сказала я как можно более дружелюбнее и подошла к Тимеи Торрел, которая вся ещё беспокойно переводила взгляд то на Торина, то на Ширли, то на Адама, то на Леннокса, туда-сюда, с явной надеждой, что один из её сыновей, наконец, опомнится и сразу убедит других в том, что они полностью заблуждаются.
Но когда я подошла ближе, пытаясь разглядеть на монете лицо Идиты Торрел, мать Адама уставилась на меня с брезгливостью и отвращением.
— Держись от меня подальше, ты сумасшедшая, — сказала она в замешательстве.
— Мама, хватит уже, — вмешался Адам.
Я замерла, когда поняла, что, если продолжу напирать на Тимею Торрел, ситуация окончательно обострится. Даже если я не узнала лица, монета может быть изменена при помощи иллюзорного заклинания, которое скрывает её настоящий облик. Для меня всё было очевидно: у матери Адама висел на шеи атрибут власти их семьи, так хорошо спрятан, что обычно его никто не видел.
Сейчас нельзя действовать опрометчиво. Если она поймёт, что я узнала цену её украшения, она позаботится о том, чтобы я никогда не смогла его заполучить. А полный разрыв братьев Торрел с их матерью тем более сведёт шансы на нет когда-нибудь заполучить этот атрибут власти. Сначала нам нужно всем успокоиться.
Я выразила мысль, передав её сразу Адаму и Торину, потому что они знали о наших поисках: «На шеи вашей матери весит атрибут власти.»
Торин и Адам тут же застыли. Они незаметно посмотрели на украшение на шеи матери.
Сбитая с толку их поведением, Тимея Торрел спрятала монету под вырез платья.
— Сейчас Рождество, — сказала я мягче. — Может будет лучше, если мы, наконец, покончим с этой ссорой и сконцентрируемся на том, чтобы начать всё заново.
— Уже слишком поздно, — ответила Тимея Торрел мрачным голосом. — Мои сыновья, видимо, решили, пойти против меня. Но я их мать. Пусть сейчас наслаждаются своими любовными похождениями. Но я никогда не сдамся и буду сражаться за их счастье, — она посмотрела на меня с воинственным блеском в глазах. — Никогда.