Педагогика иностранного языка

Кушнир Алексей Михайлович

Учитель ходит в это время по классу от ученика к ученику и просит каждого читать вслух вместе с диктором в течение одной- двух минут, при этом тщательно фиксирует ошибки, качество деятельности и немедленно показывает ученику наиболее явные ошибки, держа в поле его зрения авторучку с ярким цветом и отмечая коротким штрихом (галочкой) каждую ошибку. Можно двигаться фломастером впереди звучащего текста и пропедевтически фиксировать внимание ученика на его «дежурной» фонетической трудности, тем самым мобилизуя его усилия. То есть, что очень важно, вы не ловите ученика на промахах, а деликатно способствуете тому, чтобы их не было.

Как и при обучении грамоте в начальной школе, оценивается не соответствие навыка той или иной норме, программе, стандарту, ожиданиям и чему бы там ни было, а любое изменение

к лучшему у каждого ученика. Ученик получает положительную оценку в том случае, если число ошибок стало меньше, чем в прошлый раз, или, например, он наконец-то научился не совершать конкретную ошибку. В течение одного урока учитель может успеть проконтролировать и оценить каждого от двух до пяти раз. В «зачет» идет всегда лучший результат. Таким образом, с помощью немедленной обратной связи: «ошибка — действие», и с помощью непрерывного мониторинга успешности, у школьника вырабатывается самоконтроль и устойчивое стремление к росту. Абсолютные достижения детей не имеют значения. Если сильный ученик долгое время остается на одном уровне, не продвигается, это значит, что он в общеклассной «табели о рангах» может оказаться ниже самого «слабого» одноклассника. Итоговой оценкой за контрольный период (неделя, месяц, четверть, полугодие, год) является ранговое место ученика в классе, зависящее от того, насколько быстро тот преодолевает ошибки. Так и говорим: «Первый ученик месяца — Саша К., который в прошлом месяце делал в среднем двадцать две ошибки за минуту чтения, а теперь не выходит за пределы пятнадцати. На последнем месте Вовочка, который никак не сдвинется с отметки в шесть ошибок».

Опасаться, что сильные ученики, оказавшись в нижней части «табели о рангах», будут переживать это как большую неудачу, нет никаких оснований. Опыт показывает, что эти ребята быстро догадываются, в чьих интересах и для кого устраивается такая игра. Здесь мы преодолеваем один из важнейших недостатков традиционного обучения, когда способные дети были вынуждены сидеть в ожидании, пока подтянутся остальные. Наша система оценки побуждает ребенка непрерывно двигаться вперед относительно собственных же достижений и быстро выводит наиболее успешных в автономный режим работы. В то же время, ученики, имеющие объективные трудности, не сидят в позиции хронических отстающих, а напротив, зачастую оказываются в роли лидеров, что дает им шанс полюбить «вкус победы».

Постоянный мониторинг фонетических умений выявляет наиболее типичные ошибки. Они подвергаются специальному разбору в течение пяти минут раз в две недели, в момент, когда ученики готовы на них сосредоточиться. Учащимся даются наиболее очевидные способы их преодоления, а сама ошибка, имеющая массовый характер, выносится на обозрение с помощью лаконичного плаката, постоянно висящего на стене. Но индивидуальные ошибки, устойчиво преследующие одного-двух учеников, никогда публично не разбираются. Это предмет индивидуальной работы, обычно с глазу на глаз. Ученику дается алгоритм преодоления ошибки, в тексте для предстоящего чтения маркером обозначаются места, где данная конкретная трудность его подстерегает. Это и есть тот самый «педагогический такт», о котором так хорошо написал Макаренко. Результат всегда стопроцентный, если, учитель не хватается сразу за все ошибки, а только за одну, чтобы ученик пережил чувство успеха.

В работе может быть одновременно только одна трудность, учитель и ученик берутся за следующую лишь после полного преодоления предыдущей. Имея перед глазами текст, в котором высвечены его трудные места, ученик быстро преодолевает конкретную ошибку, и его можно ориентировать на другую проблему.

Тексты для чтения никогда не повторяются. В содержательном отношении это полноценные, законченные произведения или научно-популярные статьи, которые наверняка вызовут у ребят живой интерес, будучи предъявленными на родном языке. Существующие учебники данному критерию, разумеется, не соответствуют, поэтому безболезненно могут быть исключены из обихода. Мы печемся о программе, или об ученике? Если о нем, то существующие учебники далеки от живого, думающего школьника настолько, что требуется вся эта методическая эквилибристика, чтобы удержать минимальный к ним интерес. Тот факт, что за последние годы появилось множество

новых, в том числе альтернативных, учебных пособий, ничего не значит. Учитель по-прежнему судит о новом учебнике, сравнивая его со старым. Новый, как правило, смотрится выигрышнее. А сравнивать надо совершенно другое, то, насколько тот или иной учебник совпадает с природными свойствами человека в целом, а в частности, насколько гибкую стратегию сочетания со свойствами каждого конкретного ученика он предлагает. По этому критерию хорошо иллюстрированные учебники для «новых русских» столь же далеки от ребенка, как и старые.

Реальное языковое пространство образует та иностранная литература, которую наши дети читают пока еще с помощью или на родном языке. Эта книжная полка вкупе с теле- и радиопрограммами, с видеопродукцией на иностранных языках и есть наш главный жизнесообразный и природосообразный учебник, пользование которым мы и организовали с помощью предложенного технологического решения на данном этапе, сумев «ухватить» его малую толику.

Инструментальная часть этого технологического решения сводится к использованию фонетического ориентира и подстрочника. Когда методисты возражают против подстрочника, они подразумевают множество проблем, связанных с его использованием. Действительно, первое время считывание одновременно двух строк — оригинала и его перевода — вызывает некоторые трудности, связанные с расщеплением внимания, но эта проблема быстро преодолевается благодаря тому, что мы читаем особым образом: с фонетическим ориентиром.

Иногда звучат предположения о возможном интеллектуальном иждивенчестве при таком способе работы, мол, привыкнет к легкой жизни. Такое опасение свойственно людям особого склада, для них только та «звезда», что достигнута «сквозь тернии», а если с легкостью и удовольствием, то это как бы и не звезда. Им непременно нужен труд, без которого «не выловишь и рыбку», но это обязательно скучный труд, а если он в радость, то это как бы и не труд... Для них чтение — процесс линейной расшифровки графических знаков, а если это «мгновенное узнавание слова» как одного большого знака, то это как бы и не чтение вовсе.

Так и хочется напоминать на каждой странице: психофизиологический механизм чтения совершенно иной. Взрослый читает слово, а иногда и группы слов, как один большой знак, который считывается мгновенно. Лишь новое, незнакомое слово требует нерационального способа чтения — по буквам и слогам. Поскольку словарь мгновенно узнаваемых слов родного языка уже достаточно широк, чтение подстрочника не является значительной проблемой, как это может показаться на первый взгляд методисту, думающему штампами: «зона ближайшего развития», «ведущий вид деятельности», «подростковый кризис», «условная коммуникация», «дети тупые» и «чтение по слогам».

Благодаря звуковому ориентиру — звучащему голосу учителя или диктора — нет необходимости в том, чтобы расшифровывать каждое слово по буквам. Его звуковой образ дается сразу в готовом и совершенном виде, он же непроизвольно «прокручивает» в речевом аппарате свою артикуляционную модель и в результате у учащегося быстро расширяется словарь мгновенно узнаваемых иностранных слов. Что касается русских слов, то не случайно я категорически против раннего, еще в начальной школе, обучения иностранному языку. Для того, чтобы успешно реализовать природосообразную модель обучения, надо, чтобы у ребенка был хорошо развит навык чтения на родном языке. Кстати сказать, детей именно с такой подготовкой становится все больше, поскольку наш способ обучения чтению в начальной школе распространился достаточно широко и по всем объективным критериям эффективности опережает все другие системы обучения.

По-прежнему на каждом уроке «работает» словарный диктант. Эта процедура дает результаты, когда становится обыденной частью урока. Здесь будут неуместны любые методические излишества. Вы раздаете текст диктанта, оформленный бланком, энергично диктуете сто слов на иностранном языке, оставляя паузу настолько маленькую, чтобы ученик едва-едва мог успеть записать перевод на родном. Лучше всего, если словарный диктант заранее записан на магнитофонную ленту следом за текстом. В этом случае не потребуются специальные «оргмоменты», и наш школьник после двух-трех заминок приучится к дисциплине этой процедуры.