Пехотная баллада
Шрифт:
Полли помолчала.
– Вы не хотите поехать к своим и повидать внуков?
– Я им такой радости не пожелаю, парень, – твердо сказала Джекрам. – И не посмею. Мой сын – уважаемый в городе человек! А я что могу ему дать? Он не обрадуется, если какая-то старая кляча постучит к нему в заднюю дверь, заплюет весь пол табаком и скажет, что она его мать!
Полли несколько секунд смотрела в огонь, а потом ей пришло в голову…
– А как насчет бравого старшего сержанта, в галунах и медалях, который подкатит к парадному ходу в роскошном экипаже и скажет оружейнику Вильяму, что
Джекрам уставилась на нее.
– Неразбериха военного времени, и все такое, – продолжала Полли, и ее мысли вдруг бешено понеслись. – Первая любовь. Долг зовет. Разбитые семьи. Безнадежные поиски. Проходят десятки лет. Нежные воспоминания. Но однажды… случайно услышал пару слов в баре. Да! Отличная идея. Надежда ожила. Снова поиски. Может быть, пара взяток. Разговоры со старухами. И, наконец, адрес…
– Чего ты плетешь, Перкс?
– Вы лжец, сержант, – сказала Полли. – Лучший из всех, кого я знала. Ну так солгите напоследок, и этой ложью окупится все! Почему бы и нет? Покажите сыну медальон. Расскажите о девушке, которую когда-то оставили…
Джекрам отвела глаза.
– У тебя черт знает какая толковая голова, Перкс. Только где мне взять роскошный экипаж?
– Сегодня-то, сержант? Да здесь, в высших кругах, есть… настоящие мужчины, которые дадут вам все, что ни попроси, и вы это знаете. Особенно если намекнуть, что вы с ними распрощаетесь навсегда. Вы никогда ничего не просили, и на вашем месте, сержант, я бы хваталась за выгоду, пока можно. Это закон «Тудой-сюдой», сержант. Хватай сыр, пока он рядом, потому что поцелуй не длится вечно.
Джекрам глубоко вздохнула.
– Я подумаю, Перкс. А теперь катись.
Полли встала.
– Подумайте как следует, сержант, ладно? Вы сами сказали: всякий, у кого хоть кто-нибудь остался, сейчас в выигрыше. Четверо внуков? Да я бы гордилась, будь у меня дедушка, который может убить табачным жевком муху на дальней стене!
– Я тебя предупреждаю, Перкс.
– Мысли вслух, сержант.
– Ладно, ладно… – проворчала Джекрам.
– Спасибо за помощь, сержант.
Джекрам не обернулась.
– Я пойду, сержант.
– Перкс! – позвала Джекрам, когда Полли дошла до двери. Та вернулась.
– Что, сержант?
– Я… ожидала от них большего. Я думала, они будут лучше мужчин. Беда в том, что они действительно держались как мужчины… и даже более того. Говорят, армия из любого сделает мужчину? Так вот… что бы там ни было дальше, оставайся собой. В прошлом слишком много лжи – и ни крупицы истины. Плохо это или хорошо, но будь собой.
– Непременно, сержант.
– Это приказ, Перкс. И кстати…
– Что, сержант?
– Спасибо, Перкс.
Полли помедлила, прежде чем вновь взяться за ручку двери. Джекрам повернулся к огню и откинулся на спинку кресла. Вокруг сержанта деловито гудела кухня.
Прошло полгода. Мир не стал идеальным, но земля продолжала вращаться.
Полли сохраняла газетные вырезки. Они не отличались точностью в деталях, потому что авторы рассказывали… истории, а не передавали события. Это было все равно что смотреть на картины после того, как ты видел события собственными глазами. Но они и вправду двинулись к замку Герцогини, и Уолти ехала впереди на белом коне, держа флаг. И люди вправду выходили из домов и присоединялись к ним, так что к воротам с радостными криками подошла уже не армия, а организованная толпа. И стражники действительно бросили на них один лишь взгляд, всерьез задумались о своем будущем – и ворота распахнулись, прежде чем белый конь ступил на подъемный мост. Никакой стычки. Вообще никакого сопротивления. Главное свершилось. Страна вздохнула полной грудью.
Полли сомневалась, что портрет Герцогини, стоявший на мольберте в большом и пустом тронном зале, улыбнулся, когда Уолти подошла к нему. Лично Полли не видела никакой улыбки, но десятки людей клялись, что Герцогиня действительно улыбнулась. Рано или поздно начинаешь задумываться, что такое правда и не существует ли она во множестве обличий…
Так или иначе, у них все получилось. А потом…
…потом они отправились по домам. Так поступили многие солдаты, пока длилось зыбкое перемирие. Уже выпал первый снег. Тем, кто хотел воевать, предстояло дать бой зиме. Она пришла с копьями льда и стрелами голода, засыпала снегом горные тропы и сделала весь остальной мир далеким, как луна.
И тогда открылись старые гномьи шахты, и начали появляться груженые пони. Недаром говорили, что гномьи ходы есть повсюду, и не только ходы – настоящие потайные каналы под горами, пристани, системы шлюзов, с помощью которых можно поднять лодку на милю вверх, в темноте, вдалеке от гуляющих на вершинах ветров.
В Борогравию привезли капусту, картошку, свеклу, яблоки, бочонки с жиром… все, что хорошо хранится. И зима была побеждена. Потоки талого снега стекли с гор, и Кнек вновь начал бессмысленно извиваться по илистой равнине.
Они отправились по домам, и порой Полли сомневалась – а уходили ли они? Неужели мы и правда воевали? – думала она. Отряд приветствовали по пути в замок КнязьМармадьюкПётрАльбертГансЙозефБернгардВильгельмсберг, с ними обращались гораздо лучше, чем предполагало их звание, для них даже придумали специальную форму. Но из головы у Полли не выходил Беззубый Аббенс.
Мы не солдаты, подумала она. Мы – девушки в военной форме. Своего рода амулет на удачу. Талисман. Мы не настоящие. Всего лишь символ… чего-нибудь. Мы неплохо справились – для женщин. Мы нужны лишь на время.
Холтер и Тьют не грозило возвращение в Школу – и они отправились своей дорогой. Уолти взяли в дом к генералу Фракку. Теперь у нее были отдельная комната и полный покой. Уолти по мере сил приносила пользу, а главное – ее не били. Она написала Полли письмо – мелкими шаткими буковками. Она была вполне счастлива; мир без побоев казался ей раем. Яшма и ее кавалер ушли и, наверное, занялись какими-то более интересными тролльими делами. Маникль… ну, Маникль жила по своему календарю. Маладикта исчезла. Игорина перебралась в столицу и решала там женские проблемы… по крайней мере, те из них, которые не назывались словом «мужчина». Вышестоящие офицеры вручили отряду медали и проводили с натянутыми, неестественными улыбками.