Пехотная баллада
Шрифт:
– Тогда почему нас дразнят Сырцеедами?
– Да, почему, сержант? – подхватила Маникль. – Судя по тому, что говорили те девушки… мы обязаны это знать.
Джекрам пощелкал языком.
– Холтер, Холтер, почему бы, черт возьми, не подождать, пока на тебе снова будут штаны, прежде чем задавать такие вопросы? Я прямо-таки смущаюсь…
Полли подумала: забрасываешь наживку, да? Ты ведь сам не прочь рассказать. Лишь бы отвлечь наши мысли от Скритца…
– А, – сказала Холтер. – Это про секс, да?
– Не
– Ну так расскажите, – потребовала она. – Я хочу знать, прежде чем умереть. Если угодно, я буду толкать девочек локтями и понимающе хмыкать.
Джекрам вздохнул.
– Есть такая песенка, – сказал он. – Однажды в понедельник, в погожий майский день…
– Значит, все-таки секс, – спокойно заметила Полли. – Это народная песенка, она начинается со слова «однажды», действие происходит в мае, значит, она про секс. Героиня – молочница? Держу пари, что так.
– Вполне возможно, – подтвердил Джекрам.
– Она шла на рынок продавать свой товар? – спросила Полли.
– Весьма вероятно.
– Та-ак… значит, вот и сыр. Девушка встречает… ну конечно, солдата, моряка, удалого паренька или какого-то парня в кожаной куртке. Ну, если песенка про нас, значит, она повстречала солдата. А поскольку это солдат из «Тудой-сюдой»… о-о-о, я чувствую, здесь будет игра слов. Только один вопрос: какой предмет одежды с нее свалился или расстегнулся?
– Подвязка, – сказал Джекрам. – Ты знаешь эту песенку, Перкс?
– Нет, но я знакома с народным творчеством вообще. Дома… то есть там, где я работала, у нас в трактире полгода выступали бродячие певцы. Под конец пришлось вызывать клоуна с хорьком. Но, в общем, я запомнила…
– И что, он стал с ней нежничать, да, сержант? – спросила Холтер, ухмыляясь.
– Скорей, творожничать, – под общее хихиканье подсказала Игорина.
– Боюсь, он украл у нее сыр, – Полли вздохнула. – Пока бедняжка лежала, ожидая, когда же ей наденут подвязку, ля-ля, он спер сыр. Так?
– Не спер, а украл, – поправила Холтер. – Не ругайся, когда на тебе юбка, Оззи.
– Тогда уж не Оззи, – сказала Полли. – Суйте хлеб в кивер, наливайте суп в сапоги… и крадите сыр. Правильно, сержант?
– Точно. В нашем полку люди практичные, – подтвердил сержант. – Армия живет желудком, парни. И я – лучшее тому подтверждение!
– Молочница сама была виновата. Почему она не сумела надеть подвязку? – спросила Тьют.
– Наверное, хотела, чтоб у нее украли сыр, – ответила Холтер.
– Золотые слова, – сказал Джекрам. – Ну, вперед… Сырцееды.
Они пробирались через лес к тропе, ведущей вдоль реки. Туман еще не рассеялся. Юбка цеплялась за ежевику. Несомненно, так было и раньше, но почему-то до армии Полли не обращала на это внимания. А теперь юбка всерьез ей мешала. Она рассеянно поправила носки – лежавшие порознь и придававшие пухлость… другим местам. Полли была слишком худая. Вот когда пригодились бы длинные волосы. Они гласят «женщина». Без них пришлось обойтись платком на голове и парой носков под рубашкой.
– Так, – шепнула она, когда спуск закончился. – Запомните, никакой ругани. Хихикать, а не гыгыкать. Не рыгать. И никакого оружия. Стражники не идиоты. Надеюсь, никто не прихватил с собой оружие?
Все покачали головами.
– Ты взяла с собой оружие, Хол… Магда?
– Нет, Полли.
– Ничего похожего на оружие? – настаивала Полли.
– Нет, Полли, – сдержанно ответила Холтер.
– Ничего с острым лезвием?
– А, ты имеешь в виду вот это…
– Да, Магда.
– Разве женщина не имеет права носить нож?
– Это сабля, Магда. Как ее ни прячь, но это сабля.
– Может быть, она у меня вместо ножа, Полли.
– В ней три фута длины, Магда.
– Размер не имеет значения.
– Никто тебе не поверит. Брось ее за дерево, пожалуйста. Это приказ.
– Ну ладно.
Маникль, которая до сих пор шла, над чем-то задумавшись, вдруг сказала:
– Я все-таки не понимаю, почему молочница сама не поправила свою подвязку…
– Маникль, какого дья… – начала Холтер.
– «Бетти, что ты имеешь в виду»? – перебила Полли.
– Что ты, Бетти, имеешь в виду? – повторила Холтер, закатывая глаза.
– Песню, конечно. И потом, вовсе не нужно ложиться, чтобы подтянуть подвязку, так будет только труднее, – продолжала Маникль. – Какая-то глупая песня.
Все помолчали. В общем, несложно было понять, отчего у Маникль в жизни возникли проблемы.
– Ты права, – наконец сказала Полли. – Глупая песня.
– Очень глупая, – подтвердила Холтер.
Остальные согласились. Глупая песня.
Они вышли на тропку. Впереди быстро шла небольшая группа женщин. Отряд машинально задрал головы. Крепость возвышалась на отвесной скале; трудно было понять, где заканчивается неотесанный камень и начинается древняя кладка. Никаких окон. Стена, уходящая в небеса. Ни войти, ни выйти. Только немногочисленные двери, запертые наглухо.
Здесь, рядом с глубокой неторопливой рекой, холод пронизывал до костей, и становилось еще холоднее, если подольше посмотреть вверх. За поворотом дороги они увидели небольшой скалистый уступ, а за ним скрывалась потайная дверца. Женщины разговаривали со стражником.
– У нас ничего не получится, – тихо сказала Маникль. – Они показывают ему какие-то бумаги. Никто не прихватил с собой документы?
Солдат поднял глаза и равнодушно взглянул на них, как всякий человек, у которого в жизни мало развлечений.