Пехотная баллада
Шрифт:
– Уолт… то есть Элис, – задумчиво сказала Полли.
– Что?
– Пожалуй, не стоит говорить об этом с остальными, – сказала она. – Люди охотно верят… ну, в богов и все такое, и они нервничают, если сказать им, что они просто притворяются. Э… она ведь не появится?
– Та, в кого ты не веришь? – с воодушевлением спросила Уолти.
– Я не утверждаю, что она не существует, – слабо возразила Полли. – Я просто в нее не верю, вот и все.
– Она очень слаба, – сказала Уолти. – Я слышу, как она плачет по ночам.
Полли всмотрелась в худенькое личико, в глубине души надеясь, что Уолти над
– Почему она плачет? – спросила Полли.
– От молитв ей больно.
Полли подскочила, когда кто-то коснулся ее плеча. Это была Холтер.
– Госпожа Энид говорит, чтобы мы принимались за работу. Стражники могут прийти и проверить.
Стирка – женское занятие, а следовательно – монотонное, утомительное и располагающее к общению. Полли уже давно не доводилось стирать. Здесь, в пещере, были длинные деревянные корыта, над каждым из которых трудились по двадцать женщин. По обе стороны от Полли женские руки выжимали, колотили, выкручивали и мылили белье, прежде чем бросить его в чан для полоскания. Она присоединилась и стала слушать разговоры.
Женщины просто сплетничали, но там и сям, как мыльные пузыри, мелькали ценные сведения. Двое стражников, по слухам, «дали себе волю» – то есть больше прежнего, – и за это их выпороли. Инцидент вызвал большое оживление в прачечной. Судя по всему, в крепости командовал какой-то важный господин из Анк-Морпорка, который и распорядился наказать стражников. Он вроде как волшебник, сказала женщина напротив. Говорят, он видит, что творится на всем белом свете, и ест только сырое мясо. Говорят, у него повсюду шпионы. Разумеется, никто не сомневался, что Анк-Морпорк – воплощенная Мерзость. Полли, старательно оттирая рубаху на стиральной доске, задумалась. В том числе о равнинном канюке, который поднялся так высоко в горы, и о каком-то существе, ловком и быстром, похожем на тень…
Потом она отправилась к кипятильному чану и принялась заталкивать исходившую паром одежду в бурлящую воду. Здесь, в прачечной, где не было никакого оружия, она держала в руках тяжелую палку почти в три фута длиной…
Полли нравилось бездумно работать. Мышцы делали все необходимое, оставляя голову свободной. Никто не знал наверняка, жива ли Герцогиня. Но Полли не сомневалась в одном. Герцогиня была обыкновенной женщиной. Женщиной, а не богиней. Люди молились ей в надежде, что их просьбы завернут в подарочную упаковку и перешлют Нуггану. Но Герцогиня не имела никакого права сводить с ума таких, как Уолти, у которой и без того хватало проблем. Боги творят чудеса. А Герцогиня только позировала для портретов.
Краем глаза Полли увидела вереницу женщин, которые снимали огромные корзины с помоста в углу комнаты и выходили в коридор. Она оттащила Игорину от лохани и велела присоединиться к ним.
– И смотри внимательно! – добавила Полли.
– Слушаюсь, капрал, – ответила Игорина.
– Одно я знаю наверняка, – сказала Полли, указывая на горы сырого белья. – Все это нужно где-то сушить…
Она вернулась к работе, время от времени присоединяясь к общей болтовне – просто для вида. Прачки уклонялись от некоторых тем, особенно избегая говорить о мужьях и сыновьях. Но иногда Полли удавалось кое-что ухватить. Одни мужчины сидели в темнице, другие, вероятно, погибли, третьи еще оставались на свободе. Некоторые прачки постарше носили медаль Материнства. Ее вручали женщинам, чьи сыновья погибли за Борогравию. Дрянной металл покоробился от сырости. Наверное, здешние женщины тоже получали медаль в сопровождении письма от Герцогини, с оттиском ее собственноручной подписи и именем покойного, втиснутого в узкий пробел.
Мы имеем честь поздравить вас, госпожа Л. Лапчик (Мунц, Колодезная улица), с героической гибелью вашего сына ОттоПетраГанса Лапчика, которая произошла 25 июня в ххх.
Название места военная цензура всегда вырезала, чтобы враг не радовался. Полли всегда изумляло, что дешевые медали и бездумные слова ободряли и утешали матерей. Те жительницы Мунца, которые удостоились награды, носили ее с болью, гневом и гордостью.
Полли сомневалась, что стоит доверять госпоже Энид. В крепости у нее сидели муж и сын. Госпожа Энид наверняка успела понять, чего стоит Блуз, и скорее всего задалась вопросом, что вероятнее: он освободит пленных или стрясется крупная заварушка, в которой пострадают все? Трудно винить госпожу Энид, если в голову ей пришел очевидный ответ…
Полли вдруг поняла, что кто-то ее окликает.
– Что? – спросила она.
– Посмотри, – сказала Маникль, размахивая у нее перед носом мокрыми кальсонами. – Они кладут цветное белье вместе с белым!
– Да, ну и что? Это же вражеские кальсоны.
– Но ведь нужно стирать как положено! Ты посмотри, они положили сюда красные штаны, и все остальное окрасилось в розовый!
– И что? Когда мне было семь, я любила розовый цвет [9] .
– Бледно-розовый цвет? На мужчине?
Полли быстро взглянула в соседнюю лохань и похлопала Маникль по плечу.
– Да. По-моему, получилось слишком бледно. Подбрось-ка туда еще что-нибудь красное.
– Но будет только хуже… – начала Маникль.
9
Наукой установлено, что все девочки в возрасте семи лет испытывают сверхъестественное влечение к розовому цвету, какие бы меры ни принимало общество.
– Это приказ, солдат, – шепнула Полли. – И добавь крахмала.
– Сколько?
– Сколько найдешь.
Игорина вернулась. Глаза у нее были острые. Полли нередко гадала, от кого они ей достались. Игорина подмигнула и показала оттопыренный палец. Слава богу, свой собственный.
В огромной гладильне работал только один человек, когда Полли, пользуясь временным отсутствием госпожи Энид, заглянула туда.
За гладильной доской стояла Дафна. Остальные собрались вокруг, как будто наблюдали за проведением опыта. В общем, так оно и было.
– …вот смотрите, сначала воротничок, – говорил лейтенант Блуз, размахивая огромным дымящимся утюгом, полным раскаленных углей. – Потом манжеты и, наконец, рукава. Гладьте по половинкам. Потом рубашку нужно сразу же повесить. Вот еще полезный совет – не гладьте белье досуха. Это вопрос опыта, но…
Полли в изумлении уставилась на него. Лично она ненавидела глажку.
– Дафна, на пару слов, – позвала она, воспользовавшись паузой.
Блуз поднял глаза.
– А, Пе… Полли. Да, конечно.