Пекло. Катастрофа
Шрифт:
– Идите на “Кропоткинскую” или на “Кольцевую”. Все центральные станции, где есть переходы, закрыты.
Люди, стоящие в первых рядах, недовольно зароптали, а откуда-то сзади прилетел первый кирпич.
– Открывайте, сволочи!
– Пустите нас, душегубы!
Задние ряды надавили, поджимая стоящих спереди людей вплотную к забору. Оставаясь предельно спокойным, видимо такое уже происходило раньше, майор сказал несколько слов ближайшему к себе солдату. Тот дернул затвор, досылая патрон и целясь выше орущих людских голов, послушно нажал на спусковой крючок. Короткая очередь из АК, многократно перекрывая общий шум, в один миг отрезвила людей. Толпа
– Уходим отсюда, – Сергей, не оборачиваясь легонько толкнул супругу локтем в бок и начал выбираться.
Пока в этой людской мешанине царил сумбур и неразбериха, они относительно легко смогли выйти обратно.
– Что будем делать? – второй раз за последние полчаса задала вопрос Наташа.
Она с такой верой смотрела на мужа, будто по взмаху волшебной палочки он мог в одно мгновение все решить или изменить. Ее красивые, небесно-голубые глаза горели ожиданием чуда, а надежда на спасение не потухла и не умерла.
– Пойдем на “Смоленскую”, – уверенно произнес Сергей, опуская Машу на землю.
– Далеко… Дальше, чем “Кропоткинская”.
Наташа тоже поставила ребенка на ноги и несколько раз встряхнула уставшие руки.
– Ты видела сколько народа туда идет? Почти все. А к “Смоленской” в пять раз меньше.
– Так там и сама станция меньше, – резонно заметила женщина.
– Неважно. Тоннели могут уместить всех.
– Я поняла. Пойдем, – с воодушевлением сказала Наташа, снова беря ребенка на руки.
– Давай поменяемся, я немного затупил, – на лице Сергея даже появилось некое подобие улыбки.
– В смысле?
– Миша тяжелее, а достался тебе. Все руки наверняка отмотал богатырь.
Теплый взгляд любимых глаз и жадный, многоговорящий поцелуй в губы стали ответом на его слова. Они поменялись детьми, еще раз переглянулись и отправились к станции “Смоленская”.
Пока шли, говорили мало. Как-то само собой получилось, что все разговоры о происходящем они подсознательно оставили за мысленным забором. Пару раз, конечно, вспоминали, но сразу категорично пресекали себя. В основном вспоминали прошлое, разделяя эти счастливые мгновение друг с другом. Последние две сотни метров оба напряженно молчали. Чем ближе они подходили к станции, тем сильнее становилось понятно, что все очень даже несладко. Возможность остаться на “Смоленской” катастрофически снижалась с каждым пройденным ими метром. Людские потоки непрерывной рекой текли к станции с разных сторон. На подходе они объединялись в один большой и сокрушительно бушующий океан. Сергей поставил малыша на землю рядом с женой, а сам сноровисто залез на брошенный у края дороги внедорожник.
– Расскажи мне, что там, – с беспокойством в голосе, попросила Наташа.
Скопление людей перед входом в подземку было поистине огромным. Эта внушительная масса жила своей, особенной и пугающей жизнью. Люди, находясь во власти основного человеческого инстинкта, просто сходили с ума. Одновременно в разных местах зарождались мелкие очаги драк, перетекающие в групповые побоища. Ближе к входным дверям давка была такой сильной, что людей буквально размазывало о стены. Никто не обращал внимания на падающих под ноги стариков и затоптанных насмерть детей. Окончательно теряя человеческое лицо, люди рвали друг друга, словно дикие звери. Ужасающие крики смерти и боли сливались в один общий шум. Последней для Сергея каплей стала чудовищная по своему действию картина. В диком порыве ярости от собственного страха один из мужчин поднял мешающего под ногами ребенка и просто выкинул его метров на пять позади себя. Прямо под ноги обезумевших людей, наступавших сзади…
– Мы возвращаемся, – с непререкаемой твердостью объявил Сергей, спрыгивая на землю.
– Как? Почему? И куда?
Вопросы посыпались из Наташи словно переспелые сливы после того, как сильно потрясли дерево. Мужчина не стал ничего объяснять. Он молча забрал у жены Машу и помог женщине взобраться на автомобиль.
– Какой ужас… Жуткое зрелище…
Пораженная увиденным, Наташа с натугой успела сказать несколько слов, после чего нервное потрясение придавило женщину окончательно.
– Тут нам не пройти. Если сунемся, детей точно потеряем, – сдавленно произнес Сергей.
В его словах мелькнули едва различимые нотки обреченности. Он медленно опустился на одно колено и крепко обнял близняшек. Но уже через секунду поднял на жену полные твердой решимости глаза.
– Мы идем дальше? – стоя на крыше машины, задала вопрос Наташа, хотя уже знала на него ответ.
Психологические трансформации, которые происходят с людьми в подобных ситуациях, могут иметь всевозможные формы и последствия. Изначально они оба, после новости о надвигающейся катастрофе и мощного стресса, поникли и находились в состоянии полного оцепенения. Но сейчас, когда пришло понимание, что им реально придется бороться за жизнь своих детей, они словно воспряли духом. Самоконтроль занял свое лидирующее место, появилось четкое восприятие происходящего, а адекватность действий обрела свою закономерную устойчивость.
– Милая, послушай меня. Только не вспыхивай и постарайся принять мои слова максимально обдуманно и спокойно, – начиная говорить, Сергей взял супругу за руку. – Нам придется вернуться на “Арбатскую” и отдать детей военным…
Налитая свинцом пауза, длинною в целую жизнь, разорвала часть внутренних нитей, которые соединяли их семью в однородный монолит. Они смотрели друг другу прямо в глаза, а в это время те самые ниточки, которые совсем недавно держались крепкими стальными канатами, лопались будто невесомые мыльные пузыри. Наташа сильным рывком выдернула руку, а драматичность ситуации достигла своего апогея.
– Нет! – с несгибаемой жесткостью отреагировала она. – Этого не будет никогда!
– Но послуша…
– Я сказала нет!
Ее истошный крик напугал детей, и они одновременно заплакали. Даже некоторые из спешно идущих мимо людей оглянулись на женщину. Мозг Наташи в очередной раз переключился, меняя восприятие и отпуская вожжи эмоционального сдерживания. В секунду тело женщины ослабло, и она рухнула на колени рядом с малышами. Хватая детей в охапку, Наташа крепко-накрепко прижала их к себе и в который раз за день горько разрыдалась. Ожидая такой болезненно острой реакции, Сергей тоже опустился на землю. Его руки обняли самых близких людей, а на глаза навернулись слезы.
– Все будет хорошо… Все будет хорошо, – тихо бормотал он, пытаясь хоть как-то успокоить жену.
Она подняла на него красные от слез, заплаканные глаза.
– Ты, правда, считаешь, что другого выхода нет? – нервно сжимая его плечо, сквозь заливающие лицо слезы смогла она выдавить из себя слова.
– Правда. Иначе мы их не спасем. Сами, может быть, и выживем, но малышей потеряем.
– Как же так, Сереженька, как же так?
Мимо них молча проходили люди, которым они были не интересны и, тем более, не нужны. В столь мучительно сложный для всех час рыдающая семья уже никого не могла удивить.