Пекло. Катастрофа
Шрифт:
– Вы говорите о чем-то вроде дизельных генераторов? – моментально отреагировал министр обороны. – Я тоже думал про отказ электроники и про то, как сохранить источники энергии.
– И вопрос сроков… – Кауфман несколько нервно поправил очки. – Не более суток до первого всплеска активности. Затем по факту возможных вспышек. Если брать русский сценарий, то первая вспышка в течение шестнадцати часов и дальнейший приход плазмы максимум через сутки.
– Значит так… – президент энергично встал и стремительно вышел из-за стола.
Его светло-серые глаза сияли ультимативной решимостью – особой формой бесстрашия, когда человек готов сворачивать горы ради особой, высшей цели.
Это состояние не приходит просто так. Любой индивидуум предварительно должен пройти через разнообразные формы своего собственного страха, соединиться воедино со своей внутренней духовностью, сознательно отбросить приобретенные комплексы и разрушить все запрещающие преграды. Полный самоконтроль, способность отбросить в сторону ежеминутные детали окружающего мира и любые жизненные ситуации. Когда человек берет под полный контроль свои эмоции, его разум работает совсем по-другому, чисто и правильно. Такая личность, обладающая истинной волей и настоящим бесстрашием, в любой момент готова повести за собой остальных людей…
– У вас двадцать минут на список мер и возможностей, которые мы должны задействовать для защиты людей. Я прекрасно понимаю, что всех не спасти, а возникшая истерия и последующая паника могут натворить много бед. Будем стараться контролировать и регулировать процессы спасения. Это целиком ложится на армию и полицию. Уверен, что военным придется несладко.
Президент подошел к министру обороны и медленно положил правую ладонь ему на плечо.
– Я давно тебя знаю Джеймс. Всегда уважал как воина и доверял, как другу. Не подведи свою страну, солдат.
– Не подведу, господин президент, – без тени пафоса, абсолютно искренне и с большой долей достоинства ответил министр обороны, – Верь мне, Стивен.
– Хорошо. Через полчаса начинаем большую пресс-конференцию, журналисты уже собрались. За дело…
Китай. Шанхай. 87-й мобильный пункт полиции у станции метро Центральный парк.
Внимательно просматривая тренированным взглядом проходящих мимо людей, Вэй Бао не думал о работе. Гнетущие мысли пойманной рыбой неукротимо бились в голове, не давая ему сосредоточиться. Они нестройным, но целенаправленным хороводом настойчиво кружились вокруг вчерашних новостей. Два события, которые пройдут абсолютно незаметно мимо миллиардов людей, для него имели особое, главенствующее значение.
Первое безжалостно разбивало душу на мелкие, остро колющие осколки. А второе, менее страшное, но ошеломившее его так же сильно, просто собрало оставшиеся кусочки души и немилосердно выбросило их в мусорное ведро. Состоявшийся в обед разговор с отцом разделил жизнь Вэя на до и после…
Его мама умирала. Эта страшная и неожиданная новость застала врасплох всех, кому она была близка. Мгновенно проникла в людские сердца и поселилась там навсегда. Рак… Тихий и незаметный убийца. Один из лучших в своем поганом ремесле. Он виртуозно проникает и мастерски убивает, словно профессиональный, готовящийся к этому годами ниндзя. Болезнь уже перешла в активную фазу, но лучик надежды, призрачным миражом все еще светился в непроглядной тьме. Отец принял решение продать свой небольшой ресторан и отправить маму на лечение в Израиль. Естественно, что Вэй отговаривать его не стал, но, к своему огромному сожалению, сам помочь ничем не мог. Скромная зарплата полицейского не особо радовала возможностями для крупных накоплений, а брать взятки он принципиально презирал. В его обычной зоне ответственности (станции метро “Центральный парк” и прилегающих территориях) работало несколько преступных групп. Профессиональные мошенники, живущие в основном за счет туристов. Карманники, любящие пощипать жертву в метро, особенно в час пик. Мелкие, не связанные с триадой, торговцы наркотиками, для которых огромная сеть станций метрополитена была как дом родной. Вся эта разномастная шелуха, желающая поработать спокойно, без внезапных облав, засад и подобных подлостей со стороны полиции. Но младший сержант Бао не брал. Совсем не брал. Он оставался кристально чист сам и не давал вступить в эти порочные игры другим сотрудникам их отдела. За это, да и не только за это, его уважали не только коллеги. Преступный мир, как это ни парадоксально звучит, признает только сильных и принципиальных полицейских.
Но именно эти его качества очень не нравились Лин… Уже более двух лет они жили вместе, и все это время она каждый вечер ласково и обходительно пела ему свою излюбленную мантру. Нужно больше денег, нужно больше денег, нужно больше денег. Менялись лишь сами сказанные ею слова, причины и суммы. Основная суть, как геометрическая аксиома, не менялась и не требовала доказательств. Хотя два года назад, когда они только познакомились, материальная составляющая жизни ее абсолютно не волновала. По крайней мере, это не озвучивалось так открыто и с такой, непостижимой для Вэя, наглой откровенностью. Сейчас, словно по магическому щелчку неизвестного волшебника, исчезла сдерживающая плотина. Особо жадная натура раскрылась, и огромные реки разлагающихся нечистот вырвались на свободу. Он всей душой любил эту женщину и делал все возможное, чтобы спасти свое чистое чувство, но…
Когда в так обожаемую тобой, кристально-белую рубашку любви регулярно кидают липкий комок придорожной грязи, каждый человек реагирует по-своему. Некоторые люди, не раздумывая, выкинут ее сразу, некоторые после второго или третьего раза, Вэй "чистил и стирал свою любимую рубашку" каждый вечер. Ее цвет уже не был похож на белый. Вся в неприятных разводах и противных пятнах, она постепенно теряла свою красоту. Тут и там торчали гнилые нитки, а сам материал ослаб и во многих местах протерся от постоянных попыток Вэя вернуть ей изначальную чистоту.
И именно вчера, на самом острие душевной боли, в некогда любимую им рубашку Лин бросила последний и самый мерзкий кусок грязи. Узнав, что его мама тяжело больна, а отец собирается продать семейный ресторан, она просто ушла. Несколько ничего не значащих слов, тщательно собранные вещи и холодный, как отталкивающее прикосновение неприятной жабы, поцелуй в щеку. В тот момент он и сам еще не понимал, хорошо это или плохо…
– Вэй! Вэ-э-эй, – басовитый, с небольшой хрипотцой голос Сунь Чао попытался прорваться в голову полицейского сквозь плотную завесу грустных размышлений.
Не дождавшись ответа, Сунь Чао настойчиво потянул напарника за рукав форменной куртки.
– Куда ты улетаешь все утро? Вроде здесь, а вроде и нет. Что с тобой?
За семь последних лет, начиная еще с совместной учебы в полицейской школе, они много времени проводили вместе. Начальство знало об их дружбе и почти на все дежурства они попадали вдвоем. Позднее, когда их назначили на этот мобильный пункт, они вообще перестали расставаться. В их родном участке уже даже шутить на эту тему перестали, привыкли.
– Нормально все. Жизнь продолжается, – совсем сумрачно, на грани неприятной печали, натянуто улыбнулся в ответ Вэй.
– Поделись своей бедой, брат, – заглядывая другу прямо в глаза и словно читая его тяжкие мысли, искренне попросил Сунь.
– Да, наверное, ты прав. Сейчас соберу мысли и расскажу…
Договорить Вэй не успел, так как его взгляд привлек молодой, высокий мужчина с черным рюкзаком за спиной. Стараясь не привлекать к себе внимания, тот торопливо двигался со стороны Музея Науки. Он осторожно осматривался по сторонам, а заметив двух полицейских, резко ускорился и еще быстрее зашагал к входу в метро. Сам до конца не понимая, чем его заинтересовал этот человек, полицейский не отрывал от него изучающего взгляда.