Пекло. Катастрофа
Шрифт:
Если до этого атмосфера в президентском кабинете лишь обжигала своей раскаленной тревожностью, то сейчас драматический эффект многократно усилился, снова загоняя людей в напряженный плен человеческого страха. Во взрывоопасной тишине всеобщего ступора, совсем чуть-чуть перебивая гробовое безмолвие, было слышно лишь натужно монотонное и едва различимое бормотание. Это, стоя позади всех, плотно прикрывая лицо трясущимися от зарождающейся паники ладонями, с особой жадностью и упоением молился директор космического агентства.
– Какие последствия, – без особых усилий, как банку кошачьих консервов, вскрыл тягостное безмолвие президент.
В силу природных качеств, а отчасти под давлением своего положения и присущей ответственности, он не потерял присутствия духа и самообладания. Его голос не дрожал, даже, наоборот, звучал еще более уверенно и непреклонно.
– Мы пока не можем об этом знать точно.
– Не увиливайте! Руководство страны должно быть информировано на сто процентов! – строго, даже немного грозно произнес министр обороны и несколько раз несильно постучал кулаком по боковине кресла, будто в доказательство серьезности своих слов.
– Так этого никто не знает. До момента вспышки все озвученные цифры лишь абстрактные предположения и теории, – медленно перетаптываясь с ноги на ногу, ученый выдавил из себя печальную полуулыбку и как-то разочарованно развел руками.
– Как? Поясните, – не совсем понимая сказанное, командным тоном потребовал вице-президент. – Раньше ведь вы давали такие прогнозы.
– Да, давали, – несколько апатично, на грани каменного безразличия, согласился Кауфман. – Но судить о силе взрыва, пока граната лежит в кармане, крайне сложно и может…
– Что за пустопорожние виляние хвостом тут начались? Скажите свою цифру и точка! – гневным криком приказал министр обороны и на этот раз ударил кулаком по столу со всей силы.
Гладкая столешница антикварного стола стойко выдержала удар, а покушающийся на ее крепость мужчина скривился от боли, отчаянно дуя на отбитый кулак.
– По нашим предварительным прогнозам, сила этого выброса будет в районе семидесяти единиц по классу Х, – наконец выдавил из себя пугающие слова Кауфман. – Если такое случится, то человечество столкнется с самым страшным солнечным штормом за всю историю нашей цивилизации.
– Что значит эта цифра? – абсолютно не стесняясь своего незнания, спросил министр обороны.
– Мне сложно это объяснить… Попробую на примере вспышки 1859 года, которую зафиксировал британский астроном Ричард Кэррингтон. Тогда от изменения геомагнитного фона возросло количество летальных случаев среди людей со слабым сердцем. Под воздействием солнечной плазмы многократно возросла нагрузка на все электроприборы и линии связи. Эффект индукционных токов разогрел провода и приборы до критической температуры. Некоторые из них работали, даже будучи отключенными от общей сети. Северная Америка и Европа совсем остались без связи.
– Какай это был уровень по вашей шкале? – первым обратился к ученому президент.
– Не более двадцати единиц.
Все находящиеся в кабинете мужчины в очередной раз остолбенело замерли, мгновенно погружаясь в собственные, не самые радужные мысли.
– А какую цифру назвал русский? – неожиданно, но в то же время решительно снова раздался громкий голос президента. – Уверен, что он озвучил свой прогноз.
После этих слов главы государства, Кауфман молниеносно переглянулся со Стивенсом и даже успел взглянуть на съежившегося от страха директора космического агентства.
– Говорите! – инстинктивно повышая голос, требовательно призвал к ответу президент.
– Более двухсот… – нервозно шевеля пальцами рук, ученый робко и нерешительно прошептал смертоносную цифру.
Тяжкая тишь, в которую погрузился кабинет, ощущалась крайне болезненно и вполне явственно. Каждому из присутствующих показалось, что можно отчетливо разобрать тревожные звуки усиленной работы их собственного сердечного клапана.
– Этого не может быть… Я не верю… Нет… не верю…
Раздавшийся в гробовой тишине тихий шепот директора агентства на непродолжительное время вернул людей в безрадостную действительность. В данной ситуации страдальческое бормотание перепуганного чиновника прозвучало как нервный и беспокойный набат растревоженного предчувствием надвигающейся беды церковного колокола.
– Звучит пугающе, не скрою. Напряжение достигло апогея, соглашусь. Но… – президент, всем телом шатнулся вперед в своем кресле и с легким хлопком шлепнул обе ладони на стол. – Скажите в общих чертах, что означают эти цифры. Я уже понял, что нас ждет глобальная катастрофа, но дайте больше реалистичных и понимаемых деталей.
Несколько секунд Кауфман собирался с предательски ускользающими мыслями, усиленно группируя их в некое подобие справочной таблицы.
– Возможных сценариев будущих событий несколько. Если случится наш, а вспышка не превысит семидесяти единиц, последствия будут ужасающими, но человечество выживет. Уже понятно, что техногенная катастрофа невиданного масштаба в корне перевернет все дальнейшее существование цивилизации. Погибнут тысячи, а возможно, и миллионы людей. Мощнейшее электромагнитное воздействие не только отнимет множество жизней, оно ослабит естественную защиту планеты и практически откроет защитные ворота в нашу крепость. Губительная солнечная радиация, обжигающий ультрафиолет, инфракрасное излучение и так далее… Но, повторюсь, наша цивилизация выживет и останется жить на этой, пусть и уже измененной навсегда, планете.
– Расскажите более негативный, русский сценарий, – с усилием глотая неприятный ком в пересохшем горле, непреклонно и настойчиво потребовал президент.
– Н-у-у-у… – в некой минорной прострации протянул Кауфман, – тут совсем все плохо.
– Детали! – сурово и жестко президент ампутировал все попытки ученого хоть как-то сгладить страшную и такую отчаянно жгучую правду.
Внезапно ученый встряхнулся, а по его телу пробежала крупная дрожь. После этой аварийной реакции организма на сильный стресс, он выпрямил спину и решительно отбросил все подавляющие психику страхи. Один быстрый взгляд, одно короткое мгновение, и Кауфман заговорил, проворно и поспешно выбрасывая слова, словно не успеет добраться до конца и от этого зависит судьба всего человечества.
– Мы можем лишь теоретически предположить последствия столь грандиозного и губительного действа. Для наглядности разложу их на несколько факторов, но в одном общем ключе. По времени и уровню точно сказать не смогу, но скорее всего это будет неважно. Разница в несколько часов ничего уже не решит, – беря короткую паузу, Кауфман выдохнул, затем глубоко вдохнул и продолжил:
– Итак, проблемы… Первая. Технологическая. Начальный удар примут орбитальные спутники. Тут без особых вариантов. Схождение с орбит, полная потеря связи и отказ любой навигации. Соответственно аварии транспорта на воде, земле, под землей и в воздухе. Общий коллапс всей транспортной инфраструктуры, гибель пассажиров и так далее. Конец связи как таковой вообще: проводная, сотовая, спутниковая, интернет и телеграф. Далее, потеря всей электроники и всех связанных с ней механизмов. Нет энергии, нет света, нет тепла, нет производства. К моему величайшему прискорбию, – здравствуй позапрошлый век. К нам вернется Викторианская эпоха. При условии, что останется к кому возвращаться…