Пекло. Катастрофа
Шрифт:
По пути он еще несколько раз прикасался к маленькому символу христианства на своей шее. Этот жест, уже ставший для него многолетней традицией, всегда помогал и давал некое состояние психологической защищенности. Будучи подлинным католиком, Кристоф с молоком матери впитал в себя истинную любовь к христианству, его священным заветам и заповедям. Да и сам этот старинный крестик имел свою собственную, крайне важную для него историю. В семье Леманна, исключительно по мужской линии, уже очень много поколений этот серебряный крестик, как великая реликвия, передается из рук в руки, от отца к сыну. Это знаменательное событие происходит ровно на двадцать седьмой день рождения. Торжественная часть всегда сопровождается рассказом об их далеком предке, который носил этот крестик почти двести пятьдесят лет назад. Каждый мужчина из рода Леманн знал эту подлинную историю наизусть и от всей души гордился своей фамилией. Конечно, они не все связывали свою жизнь с армией, но Кристоф еще ребенком пообещал себе пойти на военную службу. Он никогда не скрывал, что именно эта семейная реликвия стала для него мощным побудительным стимулом.
История Жерома Леманна, который являлся действительным лейтенантом швейцарской гвардии при дворе французского короля Людовига Шестнадцатого, всегда манила и притягивала юного Кристофа. Отвага, доблесть и безупречная честь – вот те самые качества, что навсегда пленили мальчика.
Много лет назад, в смутное для Франции время, лейтенант Леманн с неполной тысячей гвардейцев защищал замок Тюильри. Восставший народ жаждал королевской крови, а у швейцарцев оказалась непоколебимая, ценившаяся ими превыше всего, воинская честь. Даже зная, что король бежал, они не дрогнули и продолжали сражаться. К атакующим постоянно прибывали свежие силы, у гвардейцев заканчивались боеприпасы, но приказ отступить так и не поступил… Взрывы от палящих пушек. Последние выстрелы ружей. Предсмертные стоны раненых. Залитые кровью стены. Оставшимся в строю швейцарцам пришлось отступить во внутренние покои королевского дворца. На многочисленные крики восставших о сдаче, смело высовываясь в окно второго этажа, коротко ответил именно Леманн:
– Мы гвардейцы! Мы отвечаем перед своей честью, воинским уставом и всем швейцарским народом. Поэтому никогда не сложим оружие!
И ожесточенная мясорубка продолжилась…
Штыки и приклады, пехотные сабли и ножи, кулаки и зубы. Бешеный по своему накалу рукопашный бой шел за каждый зал, лестницу, коридор. К сожалению, исход этой схватки был очевиден, а судьба храбрых гвардейцев предрешена. Огромный численный перевес сказал свое веское слово и поставил жирную точку. Практически все швейцарцы пали в неравной борьбе, но не запросили пощады и не сдались. В конце боя Жером Леманн получил сильный удар по голове и без сознания пролежал до самой ночи. Восставшие еще долго добивали раненых и оттаскивали обезображенные тела во двор. Лейтенанту несказанно повезло: его сочли мертвым, и бесчувственное тело бросили у самого края этой ужасной кучи. Лишь на следующий день ему удалось тайком выбраться из замка, прибыть в Париж и найти последние остатки своего полка…
Не теряя контроля в реальности, Кристоф, погруженный в воспоминания о канувшей в прошлое истории, подошел к входным дверям в противоположной части собора. Открывая толстую деревянную дверь, он уже освободился от отголосков былого и полностью вернулся к своим основным обязанностям.
– Все в порядке? – задавая вопрос стоящему на посту гвардейцу, капитан кинул внимательный взгляд на монотонно гудящую за забором толпу.
Специфичный шум от тысяч молящихся людей, словно гул линии высоковольтных проводов в дождливый день, равномерно заполнял округу.
– Да, господин капитан, – односложно ответил тот, не меняя положения головы.
– Хорошо…
Естественно, что капитан не стал озвучивать свои мысли и опасения. Слишком долго он прослужил в этой огромной обители Бога, чтобы жить без постоянного напряжения и чувства тревоги. Угрозы от многочисленных террористических организаций, сумасшедшие религиозные фанатики, профессиональные охотники за древностями и банальные хулиганы. За эти годы Леманн видел столько, что хватило бы на полноценный приключенческий роман.
Торопливым шагом он прошел между церковью Сан Стефано и Дворцом судов, двигаясь к зданию вокзала. Красота и величие ватиканских построек уже настолько впитались в его разум, что казались стандартной обыденностью и заурядностью. Но к энергетически возвышенной атмосфере этого особенного места, он привыкнуть так и не смог.
Усердно намоленная миллионами людей, она тягучей патокой ласково обволакивала его каждое утро. Верующие душа и сердце Кристофа с превеликой радостью принимали эту божественную благодать. Каждый раз, осеняя себя крестом, он с особым внутренним трепетом чувствовал, как счастливо сжимается сердце, а по телу пробегают теплые волны приятного волнения. Вот и сейчас, оглядываясь на блестящий крест, который возвышается над куполом собора Святого Петра, Леманн сердечно перекрестился. Его христианская вера жила настолько искренне и сильно, что он, не задумываясь, отдал бы за нее свою жизнь.
На подходе к вокзалу Кристоф заметил заднюю часть первого прибывшего автобуса. Его кургузая корма немного торчала из-за здания и явно не вписывалась в окружающий ландшафт. Рядом с автобусом, наворачивая круги по многовековой плитке, прохаживался молодой водитель. Он жадно курил вайпер и, покрывая себя неестественно белесыми облаками, явно нервничал. Как только молодой человек увидел шагающего к нему капитана, то тут же спрятал свой ядовитый агрегат в карман и со всех ног кинулся ему навстречу.
– Отпустите меня, пожалуйста. Меня жена с маленьким ребенком дома ждет. Еще мама больная. Она уже почти не ходит, а мы хотели в подвал спуститься.
Просительные интонации в его голосе переплетались с нотками отчаяния, умноженными на неугасающую надежду и веру.
– Отпустите, ради всего святого, – с мольбой в глазах продолжил свою скороговорку водитель. – Я живу не очень далеко. Всего в трех кварталах. Мне очень нужно и…
Леманн поднял вверх указательный палец на уровень груди, тем самым прерывая эту длинную вереницу слов, и заговорил сам.
– Где остальные? Почему не все вместе приехали?
– В приюте забирал детей только я один, – с недоумением пожимая плечами, ответил водитель и в свою очередь озадаченно спросил. – А разве есть еще автобусы?
– Я точно знаю, что в приют Святого Августина запрашивали четыре автобуса, чтобы вывезти почти двести пятьдесят детей. Сколько ты привез?
– Сорок семь и четырех настоятельниц, – тихо отозвался парень.
– Очень странно, – удивился Леманн, но тут же изменил течение мыслей. – Ты поедешь еще раз, – безапелляционно заявил он, пристально глядя молодому человеку прямо в глаза.
– Ну не-е-е-е-т, – упрямо мотая головой, с неким вызовом в голосе протянул тот. – Отсюда это почти три часа хода, да плюс пока грузиться будут. Я из Фраскати двигался и все равно почти два часа потратил.
– Ты можешь спасти много детских жизней, – попробовал надавить на него Кристоф.
– Нет! – уже более четко отрезал водитель и сверкнул непокорностью в глазах. – Я тоже рисковал и сделал свою работу. У меня есть кого спасать…
Еще несколько секунд Леманн всматривался в его темно-карие глаза, усиленно пытаясь найти в них хоть какую-то зацепку. Но то, что он там увидел, твердо убедило его в обратном. Даже под угрозой оружия, этот молодой парень не поехал бы обратно.