Пеленнорские поля
Шрифт:
Почему?
Почему он затеял все эту игру с Катей? Он не скрывал это ни от нее, ни от меня. Ему скучно. Ему хотелось развлечься. Забросить незнакомую девушку в вывернутый наизнанку мир и посмотреть, как она будет действовать. Я вроде бы здесь за тем же, но с одной оговоркой: мир мне нужен вполне конкретный. Как же мне убедить Сагира в том, что он сумеет развеять свою вековую скуку, уже просто наблюдая за моими похождениями там, куда мне так нужно попасть?
Попробуем…
– Сагир… Прости мне мое невежество
Джинн молчал, все такой же черный, жуткий и неподвижный, словно статуя.
– Я не в праве тебе приказывать и требовать чего-то, – продолжил я, – но могу я попросить?
– Можешь! – милостиво разрешил Сагир, а потом вдруг распахнул крылья, высвободив из-под них свои руки с зажатой в них колодой карт. Карты пришли в движение, порхая между черными ладонями, вертясь в воздухе и проносясь в опасной близости от языков пламени костра. Сагир тасовал колоду Таро, не прикасаясь к ней.
– А может, я сам попрошу за тебя? – спросил он, подняв на меня глаза.
– То есть?
– Я расскажу тебе о тебе. Прямо сейчас, с помощью Таро! И если карты откроют мне всю правду, то я исполню твое желание, как подобает джинну из современных человеческих сказок: извратив его так, как захочется мне. Могу обещать тебе, что твоя жажда смерти будет утолена. Ты умрешь. Ну а если ты окажешься не так прост, если карты не смогут показать мне тебя целиком, если ты удивишь меня… Вот тогда – три желания. Любые, какие попросишь! Ты получишь то, о чем мечтал и зачем пришел. Ты умрешь так, как хочешь ты!
Карты порхали между его ладонями. Такими человеческими ладонями, и все-таки какими-то чужими, жуткими, отталкивающими. Я не сразу понял, в чем дело: его пальцы были слишком длинными и странно изогнутыми. У Сагира было на одну фалангу больше, чем у меня.
– Тебе нужно время на размышления?
– Нет, – твердо ответил я, хотя мое сердце билось словно сумасшедшее. Мне было страшно. – Я согласен!
– Азарт! – довольно протянул Сагир, сложив колоду рубашками кверху и заставив ее воспарить над ладонью. – Азарт – это хорошо. Это интересно! Ты не безнадежен, как мне показалось сначала. Твоя душа еще жива, хоть мне и подумалось, что она умерла раньше тела.
На что я подписываюсь?
Верил ли я хоть на секунду, что мне есть, чем удивить существо, помнящее дыхание Творца? Верил ли я, что такой уникальный и удивительный, что мои помыслы останутся тайной для магической колоды карт?
Нет. Не верил, но надеялся.
А еще мне было все равно. Отправляясь ночью в лес в надежде призвать Сагира и договориться с ним, я твердо решил, что не вернусь к своей прежней жизни. Что не вернусь к жизни вообще.
Сагир ошибался. Моя душа уже была мертва. Я уже был мертв. Отчаявшийся, раздавленный и ничтожный, я искал телесной смерти, потому что духовная уже состоялась. А раз он ошибался в этом – может быть, он ошибется и в чем-то еще?
– Тогда начнем, к чему нам терять время?
Сагир протянул мне колоду, и я снял часть карт
Колода веером разлетелась перед Сагиром, зависнув в сантиметре от земли. Он указал пальцем на три карты, и те послушно вылетели из веера, тут же собравшегося обратно в колоду, исчезнувшую под его плащом из крыльев.
– Три карты. Этого будет достаточно, чтобы рассказать о твоем прошлом…
Я ждал, что Сагир покажет карты мне, как делал это с Катей, но видимо он счел, что я все равно не пойму их значения. Он держал карты в руке, развернув рубашкой в мою сторону, и его алые глаза перебегали с одной на другую.
– Итак. Один старший аркан и два младших. Паж мечей, старший, 19-ый аркан, "Солнце", а за ним – девятка мечей. Легкомысленный бег по жизни. Тебе все удается, все спорится, все получается. Ты не думал о будущем, не строил планов, ты просто мчался вперед, пока хватало завода. И добежал. "Солнце". Хорошая карта, каждый мечтает, чтобы она выпала ему. Семья, дом, определенная доля успеха. Ребенок… Сколько твоему сыну?
– 8 месяцев, – ответил я.
– Тебе даже завидовали. Ты не взобрался на вершину Фудзи, но ты имел многое из того, чего не было и не могло быть у других. Тем, кому выпадает "Солнце", всегда завидуют.
Сагир все-таки показал мне карту. Под голубым небом с сияющим на нем солнцем, по полю подсолнухов, скакал белый конь с радостным ребенком на своей спине.
– Но сказывается паж мечей с его легкомыслием. Нет цели, нет планов, нет понимания того, куда ведет тебя твоя дорога. К чему это приводит? К девятке мечей. Страх, бессонница, потеря себя, предчувствие беды.
Сагир отложил карты в сторону, и взгляд его пылающих глаз встретился с моим, заставив опустить глаза.
– У тебя есть дом, работа, любящая жена, друзья, сын. Но что-то тебя гнетет. Что-то не дает тебе покоя. Что-то пугает тебя! Что же это?
– Это ты мне расскажи! – ответил я, постаравшись вложить в свои слова сарказм и долю надменности.
– Расскажу, не торопи события. Спешить нам совершенно некуда.
– Скоро рассвет, – зачем-то напомнил я. Когда я в последний раз смотрел на часы, было где-то час тридцать ночи, а в начале июня светает рано.
– Ты уверен?
– Чувствую, правильным ответом будет "нет".
Сагир усмехнулся, водя рукой над снова появившейся на свет колодой.
О чем это он? Я полез в карман за телефоном, но на привычное нажатие кнопок он не отозвался, экран так и остался темным.
– Твои фокусы? – спросил я, показывая ему черный экран.
– "Фокусы"! Как примитивно. Ты сегодня упорно играешь с огнем, всячески стараешься меня оскорбить. Назвать то, что я сделал фокусом – это примерно то же самое, что назвать твои изданные романы писаниной.