Пенсия для киллера
Шрифт:
А бывают требования совсем уж замороченные и изуверские, например отрубать объекту пальцы по одной фаланге и все двадцать восемь фаланг посылать клиенту. Или просят сначала переломать жертве руки и ноги. Бык мог три месяца подряд выстраивать необходимые декорации, собирать схему воедино и кружить вокруг жертвы, сжимая кольцо. С объектом происходили многочисленные инциденты и подозрительные происшествия, которые нагоняли на него такой ужас, что становилось невмоготу дышать. Жизнь человека разрушалась шаг за шагом. И непосредственно перед тем, как
На этой стадии специалисту по борьбе с вредителями приходилось тщательно контролировать душевное состояние жертвы, чтобы у последней не оставалось ни единого шанса сойти с ума. Тогда можно было завершить операцию и исчезнуть, а иначе убийство умалишенного стало бы актом милосердия, идущим вразрез с желанием клиента.
Однако Бык приступал к финальному действу неторопливо. Он выбирал наиболее жестокий метод, возможный при данных обстоятельствах, хотя чаще просто изменял обстоятельства, подгоняя их под свои затеи. Как уверял Сон, парень, судя по всему, получал от работы настоящее удовольствие. Впрочем, Бык никогда не улыбался, не впадал в экзальтацию и никак не демонстрировал радость или безумие: в работе он напоминал бесстрастного и уравновешенного хирурга или управляющего компанией на встрече с клиентом.
Из всех необычных просьб Бык отказывался выполнять только одну: записать на видео процесс исполнения или место действия. Разумеется, правила агентства запрещали передавать клиенту материалы, которые можно использовать в качестве улики, но Бык не пытался сохранить секреты фирмы или пощадить чувства клиента. Его коробила сама просьба, потому что он воспринимал ее как оскорбление своего профессионализма и недоверие к его работе.
Будь Бык типичным представителем профессии, он обладал бы парой странностей, например склонностью к мистике или к преувеличениям, однако Сон считал его простым и старательным парнем, если не брать в расчет некоторую привередливость.
Когти же удивляло в Быке другое: он прошел службу в спецназе — доказательств у нее не было, но они и не требовались — и никогда не ограничивался информацией агентства, дополнительно собирая кучу фактов о цели, пусть и ненужных. Еще он читал множество книг, хотя кто его знает, как и когда он применял новые знания, и неизменно, как и сама Когти, являлся за каждым новым заданием лично. Когти ходила в агентство скорее по привычке, сложившейся за долгие годы работы, но все молодые специалисты теперь получали задания и сопутствующую информацию через Интернет.
В последние три года Быка ей нахваливали и Сон, и Решала, но Когти запомнились лишь те четыре раза, когда они столкнулись в агентстве. Как ни странно, Бык все время насмехался и подкалывал ее.
С самой первой встречи.
— С вашим опытом, Бабуля, могли бы действовать более профессионально, чем обычные люди с улицы, — заметил он, когда их знакомили. — Я наблюдал за вами: ни дать ни взять домохозяйка, которая разделывает грудинку перочинным ножом.
Поначалу
— Не всем же выглядеть круто. Я только рада, если меня принимают за домохозяйку. Важен результат, а не инструмент, будь то перочинный нож или тесак. А все-таки, откуда ты знаешь, как я пользуюсь ножом?
— Помните дело Пака? Я вас видел, Бабуля. Нанеся удар, вы сразу попали в цель, но в процессе повернули кисть. Вы это специально или просто дурная привычка? Возможно, у вас какой-то особый нож, но надо понимать, что таким образом смертельное ранение не нанесешь. Даже серьезного кровотечения не будет.
Когти была поражена тем, что не заметила слежку на месте происшествия. Умение Быка прятаться явно превосходило остроту ее чувств. С другой стороны, нельзя не отметить, что мальчишка углядел ее старый маневр всего за три минуты, пока Когти выполняла работу.
Она помолчала секунду.
— Мне и правда показалось, что там кто-то есть. Собиралась потом избавиться от свидетеля. Значит, это был ты. Может, поворачивать нож и не стоило, но цель-то я поразила. Не мне тебе указывать, где допустимо появляться, а где — нет, но не советую подглядывать за работой других.
Бык скривил губы.
Она могла прочесть его мысль: «Я знаю, что вы меня не заметили».
— А что, вас это отвлекает? И неужели вы, Бабуля, и правда полагаете, что смогли бы меня выследить и поймать?
Он напоминал взбрыкивающего и орущего ребенка, и Когти невольно улыбнулась.
— Кто знает? Но отвлекать коллегу за работой невежливо. Поставь себя на мое место.
— Значит, вы все-таки отвлекаетесь, Бабуля? А вот я нет. Даже если вы подойдете вплотную и уставитесь на меня, я продолжу начатое. Разве наша профессия не предполагает умения концентрироваться?
Сообразив, что эта мелкая шпана пытается высмеять притупившиеся реакцию и умственные способности старухи, Когти мигом перестала считать его забавным и холодно бросила:
— Иди поиграй в другом месте. Я уже не в том возрасте.
Она собралась уходить, но тут Бык спросил:
— Бабуля, а у вас есть дети?
Когти проигнорировала его вопрос и повернулась к бедному Решале:
— Скажи Сону, что ему стоит приструнить любимчика. С чего вдруг этот недоносок решил устроить разбор полетов?
— Я прослежу. — И Решала грозно посмотрел на Быка, словно раздраженный старший брат, усмиряющий младшего. Но тот, устроившись на диване, с бодрой улыбкой ковырял огромным мясницким ножом заусенец на ногте.
Когти была раздосадована тем, что не проявила твердости. Она не только позволила втянуть себя в разговор с глупым юнцом, но и едва не прониклась к мальчишке симпатией.
— Дело не в обидах. Среди коллег принято соблюдать дистанцию. Или теперь правила изменились? Может, я слишком отстала от жизни и сегодня вполне допустимо поджидать других агентов во время исполнения задания, чтобы потом вместе пообедать?