Пепел Асгарда
Шрифт:
Рождаются и умирают боги, рушатся бастионы их высоких крепостей, а тут не меняется ничего – всё так же влекутся к бездонной пропасти Хель вереницы обречённых душ, в ужасе и стенаниях, понимая всё, что им предстоит.
Говорят, что любое посмертие лучше полного небытия, ибо оно даёт надежду, сколь угодно слабую или безумную, но надежду. Мир может измениться, стены темницы падут, наступит великий суд или перерождение – кто знает?
Может, оно и так – но как вытерпеть вечность мук, от которых уже не скрыться и не убежать даже в смерть, которая уже наступила?
Хрофт и Райна торопились на север. Пустынный Гнипахеллир, хоть и отступил под натиском живых лесов, окончательно сдаваться не собирался – вокруг царила безжизненная пустота, унылые серые просторы, чем-то очень напоминавшие выжженные равнины Иды. Горизонт уже закрывали Предельные Горы, когда-то – край света.
– Здесь лежали пределы Ётунхейма. – Один озирался, словно надеясь вновь увидеть гордые знамёна и гербы великанов, под которыми они вышли на Боргильдово поле – в составе обеих армий. – Даже в те годы дорога в Хель принадлежала им. Иные, помнится, даже собирались брать дань с мёртвых, оттуда самые древние насельники Восточного Хьёрварда даже клали в рот усопшим мелкие монетки…
– А теперь здесь нет ничего, ни живых, ни мёртвых, – подхватила Райна.
– Удел Яргохора. – Старый Хрофт приподнялся в стременах. – Днём мы его не сыщем, не стоит и силы тратить. Дождёмся ночи.
Владыка Асгарда молчал, неотрывно глядя на огонь, погрузившись в глубокие и, судя по сошедшимся бровям, невесёлые раздумья. Райна привалилась к тёплому боку тигра, почёсывая могучего зверя промеж ушей. Беспокоился один только Слейпнир – наверное, чуял дремлющего в своей пещере Гарма.
Ещё один осколок давно минувших дней, неведомо как переживший всех сменявшихся хозяев Упорядоченного…
Она не думала сейчас – кто перед ними, или кто висит на плечах, кто следит, кто насылал тех же «волков». Столетия таяли в пламени простого костерка, возносились серым дымком к темнеющему небу, и Райна давала мыслям течь, подобно вешней воде – свободно и бестревожно.
Нет давящего горло восторга, как перед атакой на Боргильдовом поле. Нет тяжести в животе, нет тревоги. Крошечная частица изначальной искры, первородного дыхания Творца, из коей родились все Древние Боги, валькирия словно плыла по туманной глади озера, и за жемчужными занавесами всё увереннее становились видны золочёные крыши Валгаллы.
Золочёные крыши Валгаллы, и парящие над ними два существа – снежно-белый орёл с золотистым драконом. Они описывают круги, медленно снижаясь, и пристально смотрят прямо на Райну. Тихий шёпот становится всё громче, отчётливее, и воительница уже может разобрать слова:
– Кровь. Много крови. Очень много крови… [15]
– Дочка!
– Да, отец?.. Прости – я задремала, наверное…
– Ты закричала, – взгляд Одина, тяжёлый и полный тревоги.
– З-закричала? Что закричала?
15
См. роман «Гибель Богов-2», кн. 1, «Удерживая небо», с. 9.
– Бей!
– Бей? – окончательно растерялась валькирия. Видение она помнила чётко, до мельчайших подробностей, однако там не было даже намёка хоть на какие-то сражения или даже поединки. – Отец, мне приснились орёл и дракон… над золотыми крышами Валгаллы…
Один вздохнул, седая голова поникла.
– Они никогда не упустят своего.
– Они?
– Демогоргон и Орлангур. Третья Сила. Орёл и Дракон.
– Что им может быть нужно? – вздрогнула воительница.
– Я отдал бы левую руку, чтобы только узнать. Они говорили что-нибудь?
– Да… «Кровь». И «очень много крови».
– Час от часу не легче… – Что это? Отец растерялся? Нет, не может быть, не может быть…
– О чём это?
– Только о том, что Третья Сила решила, что ей пришла пора вмешаться, – мрачно уронил Отец Богов. – К добру ли иль к худу – не знаю, но решила. Что они задумали, какова их цель – не скажет, наверное, никто. Да и не нужно, планы таких сущностей – огромны, обширны, на множестве миров и сонмах созданий. Мы пойдём дальше, дочка, просто будем помнить, что Дух Познания и Дух Соборной Души решили дать нам знать, что они тоже не дремлют.
– Так, может, это они и наслали волков? – выпалила Райна.
– Дочка… – поморщился Отец Богов. – Нет, конечно. Если бы Дракон и Орёл хотели нас остановить, нас бы уже остановили. Они ничего не делают просто так, каждый их план, каждый замысел несёт в себе множество планов иных, скрещивающихся, сходящихся, расходящихся и так далее. Они хотели, чтобы мы знали – они нас заметили, они нас видят.
– Зачем? – Сонливость с Райны уже давно слетела.
– Знал бы – восседал бы на месте Хедина, – буркнул Старый Хрофт. – Наверное, чтобы подбодрить. Чтобы мы знали – их взор замечает нас, им не всё равно, что мы задумали. Чтобы мы шли б вперёд, не сомневаясь. Я так это трактую, дочка. Вперёд и только вперёд – а Третья Сила, во всяком случае, не против нас.
Слова Отца Дружин, казалось, внушали надежду – однако взгляд его оставался угрюм и хмур, и слишком уж часто падал на беззаботно сопящего тигра Барру.
– В дорогу, дочь, – только и бросил Старый Хрофт, когда начало темнеть.
Летние ночи здесь, на Гнипахеллире, светлы и прозрачны, воздух словно пронизан бледным сиянием; на потемневшей земле стерлись немногие остававшиеся краски, равнину затопили сумерки. Тигр Барра зевнул, раскрывая пасть так, что, казалось, вот-вот разорвёт.
Слейпнир легко взмыл, Отцу Дружин предстояло сверху отыскать процессию Яргохора. Райна осталась с Баррой и шестью покорными мулами.
Торопиться было некуда, белый тигр мягко переступал широкими лапами, не производя тем не менее ни малейшего шума. Мёртвые равнины Гнипахеллира утонули в ночном сумраке, холодные звёзды глянули с высот и, словно отвечая им, по просторам серых полей вспыхнули бесчисленные огоньки – холодные, совсем не дающие тепла и почти не дающие света.
Мёртвые влачились, покорные власти Яргохора. Впереди их ждала лишь яма Хель – да смутная надежда, что «это не навсегда».
Райна невольно поёжилась. Ей выпало биться в неисчислимых сражениях, однако она всеми силами гнала от себя эту картину – мёртвый полусвет вокруг, фонарь с оплывающей свечой в бесплотной руке, и впереди лишь чёрный зев Тракта, за которым только врата Хель.