Пепел богов. Трилогия

Малицкий Сергей Вацлавович

— Думаю, Этри, — сказал Кай. — Она сестра жены последнего иши, она же сестра жены нынешнего урая Хилана, она же жена урая Хурная Кинуна. Красавица, от которой можно сойти с ума. Я видел ее, поверь моим словам.

— И сошел с ума? — напряглась Каттими.

— Нет, — пожал плечами Кай. — Тогда моя голова была занята другим. И сердце было занято другим. А теперь уж что… Это ведь очень интересно, очень. Ты хоть понимаешь, что это значит? Выходит, тринадцатый клан ветвится из Хурная? А Васа и Мити бродят по Текану и приглядываются к его тайнам. Пояса с серебряными пряжками раздаривают, потом их обратно забирают. Интересно, интересно…

— Так ты думаешь, что Сая убил Мити? — прижала ладонь к губам Каттими.

— Потом думать будем, — отрезал Кай. — Веди меня к той бабке. Только не слишком быстро, ноги пока меня слушаются не очень.

— А от меня, — она шагнула вперед, буркнула через плечо, обернувшись, — а от меня можно сойти с ума?

— Можно, — успокоил ее Кай и добавил, стирая с лица капли дождя: — Только не нужно. Что так дымит-то? Никогда так в Ламене не было. Дышать нечем.

— Пласты угля загорелись в старых шахтах, — объяснила Каттими. — Пытались тушить, а они все сильнее. Тут горняки говорят, что не было такого никогда, многие уже отправили семьи кто в Хурнай, кто в Ак, кто в деревни южнее выбрался. Но если хотя бы половина шахт займется, так все из города побегут. Сами о том и говорят. Хотя чудно это все.

— Чего же чудного? — не понял Кай.

— Шахты выработаны, — объяснила Каттими. — Горняки говорят, что и гореть там нечему. И дым какой-то… не угольный. Вдобавок мерзость какая-то кишеть стала под землей. Уже и спускаться боятся. И ей, этой мерзости, словно огонь и дым не вредят. К тому же рог звучит за крепостной стеной, каждую ночь звучит.

Дом старухи-лекарки находился в стороне от реки, ближе к восточным воротам города. Узкая улочка петляла между деревянными, покосившимися домами, и, если бы не башни замка, высившиеся невдалеке, ее можно было бы принять за единственную улочку в нищей ламенской деревне. Но Кай, который останавливался отдышаться каждую сотню шагов, Ламен знал неплохо.

— Вот, — протянула вперед руку Каттими. — Эти кривые ворота.

— Не маши руками и не кричи, — понизил голос Кай. — Иди рядом, пока не скажу — не останавливайся.

— Что так? — тут же понизила голос Каттими.

— Неладное что-то, — буркнул Кай. — Не сбавляй шага.

Из-за покосившихся, потемневших от времени ворот пахло смертью. Краем глаза охотник разглядел в щель между створками блеснувшие шлемы ламенской стражи, проковылял мимо и через пару домов пересек грязную, покрытую лужами площадь и свернул в лавку мясника. Рукастый широкоплечий ламенец радостно поприветствовал нежданных покупателей, затем сокрушенно заохал, открыл ларь и с извинениями, как сам сказал, за непосильную цену отрубил край одинокого копченого окорока. Однако, разглядев Каттими, улыбку на лице изобразил искреннюю.

— Держись этого парня, девка. Вижу его пару раз в год, а то и реже, врет он, наверное, что специально за моими вкусностями едет в Ламен то из Хурная, то из Ака, но ведь приезжает же! Сейчас, правда, время тяжелое. Неладное творится за угольным валом. Страшное. К тому же дым этот поганый. Да и голодно. Не то что крестьяне провизию не везут, а говорят, что и нет их самих уже больше. Наш урай всю гвардию поднял, на стены выставил, ждет чего-то. А вы прошли, выходит? Ну зеленоглазый-то такой, да. Ему что Пагуба, что дружеская пирушка. Я всегда его пытал, когда ж он жену себе отыщет? Так всегда одно мне молвил: не могу, мол, отыскать такую, чтобы на сердце легла. И вот первый раз он у меня не один. Наверное, долго выбирал. И как на мой взгляд, так выбрал лучшую!

— Чем дышит Ламен, приятель? — отвлек внимание мясника Кай.

— Что тебе сказать, — почесал затылок тот. — Понятно, что не дышит, а кашляет, но, надеюсь, дым развеется. Бывали времена и получше, но и похуже случались. Разгребемся постепенно. Пока южные шахты в пустую породу не упрутся, будем жить. Придут караваны хоть с Хурная, хоть с Ака, хоть с Зены. Будет еда. Да и деревни основные не на пустошах, а южнее Ламена по левому берегу. Так что пока и на муке перебьемся. Да и ореховое масло есть. Наш урай с кетским хоть и на ножах, не признает равным себе бывшего изготовителя горящего пойла, а все одно торговлю блюдет — в Кету отправляет уголь да металл, оттуда получает орех, масло, серебро да шерсть. Никуда мы друг от друга не денемся. Давно, правда, вестей нет из Кеты…

— А в городе что? — не отставал от мясника Кай.

— В городе… — Мясник снова потянулся к затылку, помрачнел. — Так вроде ничего. Но вот тут одно дело. Нынче с утра открылось. Тут недалеко старушка одна жила, промышляла знахарством. С дочкой, которая сама уж от времени мхом поросла. Так вот убили их.

— Убили? — сокрушенно покачал головой Кай.

— Убили и покалечили, — кивнул мясник. — Говорят, что лица порезали. Вот так. — Ламенец взял топор и черканул по просыпанной солью колоде. — Крест-накрест.

Каттими ойкнула, Кай стиснул зубы.

— Не, парень, — зло махнул рукой мясник, — это не под твой меч. Ты ж против пакости пустотной промышляешь, а это дело обычной пакости, людской. Одно непонятно — зачем? Не было ничего у этих бабок, ни гроша. Снадобья кое-какие варили, разве этим проживешь? Говорят, что девка какая-то заходила к бабкам на днях. Ищут ее теперь. Вот ведь как бывает. Кому они мешали?

— А кому мешал Текан, что Пагубой его охаживает? — ответил вопросом Кай. — Ладно, приятель. Спасибо за мясо, но время сейчас не для яств. Пойдем мы.

Родственники Паххаша, некогда одного из лучших воинов ламенской дружины, жили не слишком далеко от постоялого двора, где Каттими сняла каморку, но Кай розыск решил остановить, приказал девчонке спрятать волосы под его колпак да утянуть грудь, чтобы не лепились к ней взгляды каждого зеваки. Пока девчонка прятала под тканью в ближайшей подворотне разгоревшийся румянец и пыхтела над умалением девичьих прелестей, Кай расспросил ее, как лучше проникнуть в оставленную каморку да как забрать лошадей.

— Если бы не ружье, и лошадей бы бросил, — с тревогой проговорил он, прикрывая лицо от дыма тряпицей. — Спешить нам надо. Времечко уходит.

— Ничего. — Каттими смущенно вздохнула, запахивая куртку. — Через конюшню и пройдем. Конюх — мальчишка безусый, глаз с меня не сводил, выручит.

— Вот ведь, — покачал головой Кай. — А ведь есть от тебя польза, есть.

— Куда мы теперь? — прошептала Каттими через полчаса уже в каморке, цепляя на пояс меч.

По словам конюха, пяток стражников сидели у входа во двор и смотрели во все глаза. Да и каморка явно была обыскана. К счастью, поднять половицу да заглянуть в конюшню искатели не догадались.