Пепел большой войны Дневник члена гитлерюгенда. 1943-1945
Шрифт:
Но вскоре они вернулись обратно и доложили, что «Великая Германия» уже отведена с передовой.
Вскоре после этого и нам поступила команда к отходу. Мы приложили все силы и вскоре уже были готовы, хотя нам пришлось погрузить 350 снарядов. [189] Кроме того, я должен был как можно скорее записать расход боеприпасов. К тому же осталось несколько несработавших боеприпасов. Нам надо было извлечь их из направляющих труб, увезти с собой и закопать. Это задача для самоубийц, потому что они еще могут сработать в любую секунду. Наш тиролец однажды по недосмотру оставил один такой несработавший выстрел в стволе, из-за чего он едва не был сожжен, поскольку при запуске возникает столь мощная реактивная струя, что за минометом в земле возникает каждый раз глубокая яма. Поэтому же, кстати, нам приходится часто менять позиции минометов, поскольку эти ямы столь велики и глубоки, что из-за них невозможно перезаряжать миномет. А в сводках вермахта уже говорится об «американцах в Хемнице». Правда ли это?
189
Вес
В Гёрлице на вокзале я встретил многих ребят из Хайнихена, тех, кто был, как и я, признан негодным и отчислен с курсов. Они принялись расспрашивать меня обо всем, поскольку были здесь «новенькими». Не могли поверить, что русские настолько близко, они бы предпочли быть отправленными в Целле. Они передали мне слух, что один из эшелонов с кандидатами в офицеры реактивной артиллерии попал прямо в руки американцев, и никто не знает судьбу наших товарищей.
Меня, признаться, удивило, что они едва ли не обделываются при одном только упоминании о русских. А в Хайнихене они строили из себя «германских героев» на том только основании, что умели командовать лучше меня, а потому задирали нос! Что ж, теперь мы здесь узнаем, у кого нервы крепче. Порой я удивляюсь сам себе, каким хладнокровным я стал. Ведь раньше это было совсем не так. Да, дома я был порой трусливым бараном. Теперь же все это исчезло без следа. Возможно, такое бесстрашие появилось у меня потому, что мне больше нечего терять, а мои домашние так далеко от меня.
Расположились в небольшой рощице. Циммерман раздобыл соломы для нашей палатки, Хайнц и я — немного еды. По дороге сюда я прихватил бесхозную корову и подоил ее. Я даже не думал, что смогу это сделать, но видел, как это делается, и дело пошло. Все же это здорово, когда вырастаешь на крестьянском подворье. Корова вела себя совершенно спокойно, и мне удалось разжиться парой литров молока. Хайнц раздобыл муки, и мы, разбив бивак, сварили молочный суп.
190
Бад-Мускау — город в Германии, в земле Саксония. Подчинен административному округу Дрезден. Входит в состав района Гёрлиц.
Но командир заметил струйку дыма от костра и обрушил на наши головы громы и молнии, поскольку мы этим, по его мнению, демаскировали наши позиции. И это при том, что русские давно уже знают, где мы находимся, их «швейные машинки» [191] летают над самыми нашими головами и все видят.
Командир был так разгневан, что он при нас выплеснул на землю почти готовый молочный суп. Однако нам удалось отвлечь его листовками, которые мы подобрали в лесу. Они были выпущены национальным комитетом «Свободная Германия» [192] и подписаны Паулюсом [193] и фон Зейдлицем. [194] В этих листовках нас призывали к переходу на сторону русских и сулили нам рай на земле. Причем в России. Вероятно, генералов каким-то образом заставили поставить свои подписи и вообще участвовать в этом мероприятии. Однако было известно, что у русских уже существуют немецкие батальоны, которые сражаются против нас, точно так же, как и в нашей армии существуют формирования генерала Власова.
191
«Швейные машинки» (также «кофемолки») — немецкое фронтовое прозвище советских самолетов-бипланов По-2.
192
Национальный комитет «Свободная Германия»— политический и организационный центр немецких антифашистов во время Второй мировой войны, созданный 12 июля 1943 г. на территории СССР по инициативе КП Германии, в который вошли ведущие германские коммунисты, а также ряд немецких солдат и офицеров из числа захваченных в плен под Сталинградом.
193
Паулюс Фридрих — немецкий военачальник (с 1943 г. — генерал-фельдмаршал) и командующий 6-й армией, окруженной и капитулировавшей под Сталинградом.
194
Зейдлиц-Курцбах Вальтер фон — немецкий военный деятель, генерал артиллерии (с 1 июня 1942 г.).
В них даже были указаны возможности для перехода, указаны места и время, где и когда мы можем перейти линию фронта, и там нас будут ожидать. Кое-кто из нас даже слышал обращения через громкоговорители, в которых на немецком языке призывали нас к переходу на сторону противника. Возможно, кто-то из ветеранов и клюнул на эту приманку. Но нас, молодых, им придется долго ждать, когда мы окажемся у них в руках.
Командир даже растерялся, увидев эти листовки. Он нам тут же велел все их собрать и уничтожить. Эти листовки запрещено носить при себе.
Но многие из солдат люфтваффе [195] оставили их себе. Вероятно, это те, кто уже надумал перебежать. Но при наших частых и быстрых сменах позиций сделать это не так-то просто. Те, кто будет обнаружен вдалеке от расположения своей части, имея при себе такие листовки, будет повешен на месте. Нам об этом было официально объявлено.
Вчера мы получили ручные гранаты и фаустпатроны, которые совершенно не пригодны для боя. Во всех них отсутствуют те или иные необходимые детали. Повсюду саботаж! Даже только что полученное оружие бесполезно в бою, того запаса, что имеется в нашем распоряжении, совершенно
195
По всей вероятности, речь идет о военнослужащих авиаполевых дивизий. Авиаполевые дивизии люфтваффе были обычными пехотными дивизиями, сформированными из персонала люфтваффе после перелома в войне и возникновения острой нехватки живой силы. Изначально они были частями люфтваффе, но затем были переподчинены сухопутным войскам вермахта, с сохранением нумерации, но добавлением к названию «люфтваффе», чтобы отличить их от уже существующих дивизий вермахта, имеющих те же номера.
196
Шёрнер Фердинанд — генерал-фельдмаршал армии Третьего рейха. Единственный, кто дослужился в германской армии до высшего воинского звания — генерал-фельдмаршал, начав службу рядовым солдатом. Кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами.
Наконец-то мы заняли «тихую» позицию, то есть вот уже в течение трех дней мы стоим на одном и том же месте. Но здесь я должен был бы написать «тьфу, тьфу, чтоб не сглазить», потому что иначе нам пришлось бы снова менять позиции, как это было уже много раз до этого. После того как мы открываем огонь, мы должны сразу же менять свое место, так как русские тут же обнаруживают нашу позицию. Ее демаскируют дымные хвосты, которые остаются в воздухе после старта наших реактивных мин. [197] Я обозначу лишь некоторые наши позиции, на которых мы останавливались и вели с них огонь:
197
Объясняется это следующим образом. Весь цилиндр заполнен шашкой из медленно горящего дигликолевого пороха. Подобная рецептура топлива имела своей целью выдержку теплового режима работы двигателя. При отладке последнего просто подбирают горючее, путем балансировки соотношением топлива и негорючего балласта. Платой за достигнутый компромисс было мощное задымление трассы снаряда, демаскирующее огневую позицию, и уменьшение дальности полета мины. В задней части цилиндра было расположено несколько сопел, отклоненных от оси на 14 градусов. Они сообщали мине в полете вращение вокруг своей оси, чем достигалась высокая точность снаряда. Сопла изготавливались заодно с корпусом и, очевидно, при применении более эффективного горючего просто сгорели бы.
30 марта Одериц у поселка Ниски.
6 апреля Кёнигсхайн под Гёрлицем.
15 апреля Вайссвасер под Мускау (350 выстрелов).
18 апреля Хайде в округе Мускау.
19 апреля Нохтен, округ Мускау (огонь не вели).
20 апреля Грюнхайн, округ Хойерсверда.
21 апреля Мёнау-Рауден, округ Хойерсверда (уничтожение всех целей в котле, затем прорыв и выход из окружения).
22 апреля Снова выход из котла и занятие позиций у Хальбендорфа.
Брошу только краткий взгляд на пройденный боевой путь. В Хайде мы остановились совсем ненадолго, лишь на несколько часов, затем двинулись дальше на Нохтен, довольно опасное местечко. День оказался для нас жарким. Мы заняли позицию на опушке небольшого леса, в километре перед нами проходило шоссе, поднимавшееся на пригорок. Вдоль него, но по другую сторону от нас, наступали русские. Мы открыли огонь в направлении шоссе с дистанцией в 8 километров. Между залпами мы постоянно меняли позиции, я в качестве первого номера расчета едва поспевал переустанавливать взрыватели. Хорошо еще, что не забылись наши занятия в училище, так что я все же успевал производить перерасчеты дальности. Под конец мы вели уже огонь на дальность в 2 километра, совсем недалеко за шоссе. Остальные расчеты не реагировали соответственно, потому что просто не обращали внимания на то, что происходит. Я же все время думал о том, что произойдет, когда они перевалят через шоссе. А произошло следующее: они открыли сосредоточенный огонь по нас, и с криками «Ура!» плотные ряды русских бросились на наши позиции. Сначала нам показалось, что здесь нам и конец. Все остальные батареи уже давно отступили, мы, по существу, прикрывали их отход. Сначала мы хотели взорвать минометы. Но в последний момент заметили грузовик, стоящий вблизи, за позициями соседней батареи. Бросились к нему, не обращая внимания на бешеный огонь справа и слева от нас, все пули свистели выше нас. Добрались до грузовика, я, как номер первый расчета, должен был оставаться при пяти минометах, остальные ребята поплелись за нами пешком.
Водитель грузовика оказался продувной бестией. Он без оглядки рванул с места, наперерез толпе беженцев, пробиравшихся вдоль кюветов, крича что было сил: «Пропустите военных, сдайте вправо!»
Женщины подняли крик: «Русские, русские!» — и бросились прочь от своих телег, которые застряли в кюветах. Дикая картина. «Помоги сам себе, и Господь поможет тебе!» «Все несутся, спасаются, бегут!» — эти глупые слова пришли мне в голову, когда я трясся, сидя на своем последнем миномете и наблюдая эту картину.
Должен сказать, что волнение командира, вахмистра и унтер-офицеров казалось мне несколько смешным. Оно уж слишком было похоже на страх перед противником. Мне кажется, что они по большей части еще не были в полной мере на фронте, иначе они бы вели себя более сдержанно.
Их страх и неуверенность проявились еще более явно, когда мы в, первый раз попали в котел. Тогда они были готовы смыться сломя голову. В обозе тогда было много людей из люфтваффе (наземный состав). Они пребывали в полном замешательстве, поскольку в течение долгих пяти лет жили очень даже неплохо, тогда как другие все это время не вылезали из дерьма. Многие из них тайком сбежали и были автоматически приговорены к смертной казни за дезертирство, когда оно обнаружилось во время утренней поверки. Если они были бы схвачены, то были бы тут же повешены на ближайшем дереве.