Пепел и экстаз
Шрифт:
Кейт же умела так выспросить у Кэтлин все подробности, что та этого даже не замечала. Кейт говорила обо всем спокойно и откровенно и хотя понимала состояние Кэтлин и тоже сочувствовала ей, не изливала на нее, как другие, удушающих потоков жалости. Кэтлин была уверена, что бабушка любит ее, что в случае необходимости она всегда будет рядом, но Кейт сама была сильной женщиной и не поощряла слабости во внучке.
Дядя Вильям скорее согласился бы, чтобы его побили, чем завести с Кэтлин разговор о завещании Рида, однако сделать это было необходимо и чем скорее, решил он, тем лучше.
— Я и не знала, что он составил завещание, — прошептала пораженная Кэтлин.
Вильям выглядел смущенным.
— Он пришел ко мне, когда решил
Кэтлин с трудом сглотнула.
— На всякий случай, — как эхо повторила она. Откашлявшись, Вильям разгладил лежавшие перед ним бумаги.
— Аминь. Ну вот, Кэтлин, дорогая, как ты наверняка догадываешься, Чимера завещана Катлину. Ты будешь его опекуном до достижения им совершеннолетия. Щедрые суммы оставлены на нужды Андреа и на ее приданое. Ежегодно определенные суммы будут выплачиваться Мэри и тебе самой. Кроме того, должен заметить, что это совершенно неожиданно, он оставил тебе судоходную компанию. — Вильям недоуменно покачал головой, но Кэтлин прекрасно все поняла. Рид возвращал ей то, что она когда-то отдала ему — судоходную компанию и все фрегаты, которые она унаследовала после смерти отца.
— Милый высокомерный негодник, — прошептала она, подавив рыдание. — Не дай Бог умереть, оставаясь моим должником.
Вильям смутился при виде ее слез.
— Могу я узнать, как ты намерена поступить с компанией и фрегатами? — поспешно спросил он.
— Буду вести дела с помощью Теда, — ответила она без колебаний. — Надеюсь, Теда не заставили беспокоиться за свое положение?
— Нет, нет, это никому из нас и в голову не пришло, моя дорогая девочка. Мы беспокоимся только за тебя. Мы подумали, что, может, для тебя будет проще продать компанию, пусть кто-то другой возьмет на себя ответственность.
Кэтлин цинично засмеялась:
— Возможно, если бы я захотела, я смогла бы продать сейчас с выгодой для себя все фрегаты какому-нибудь каперу, но пока сохраняется блокада, дела в судоходстве идут не блестяще. При всем уважении к тебе, дядя Вильям, саму компанию я, пожалуй, не смогла бы сейчас даже отдать. Нет, я сохраню ее. У меня есть хороший помощник. Торговля наверняка пойдет на подъем после войны. Когда-нибудь мои дети унаследуют мое дело.
Спустя неделю после своего возвращения Кэтлин приказала вынести из их с Ридом спальни всю мебель и сложить ее на чердаке. Спальню Рид обставил в соответствии со своим вкусом еще до их женитьбы. По мнению Кэтлин, ее впечатляющее убранство в восточном стиле с преобладанием черных и красных тонов прекрасно гармонировало с натурой Рида. Но теперь для нее стало своеобразной пыткой входить в эту комнату, в которой словно поселился дух Рида. Каждый раз, открывая дверь спальни, Кэтлин ожидала увидеть в ней Рида — стоящего у двойных дверей, ведущих на веранду, и смотрящего на плантацию или растянувшегося на их широкой кровати, такого неотразимо привлекательного. Казалось, в воздухе еще сохранился аромат его одеколона и сигар. Его личные вещи по-прежнему лежали повсюду на столах и комодах, его одежда висела в шкафах и лежала на полках.
По ночам эта спальня, словно впитавшая в себя сущность Рида, давила своей пустотой на Кэтлин, одиноко лежавшую на огромной кровати. Воспоминания не давали ей уснуть. Она без конца вызывала в памяти каждый разговор, каждый вздох, каждый поцелуй и стон любовного экстаза, который слышали эти стены.
Кэтлин поняла, что если ей не удастся изгнать отсюда дух Рида, то в скором времени она лишится рассудка. Тогда-то она и приказала отнести вещи Рида на чердак и заново отделать спальню.
После переделки комната приобрела совершение иной вид, чего, собственно, и добивалась Кэтлин. Стены были выкрашены в густые золотистые цвета поздней осени, пол закрывал коричневато-золотистый восточный ковер, а покрывало на кровати и занавески на окнах были веселого желтого цвета. Глаз радовала теплая патина
Личный кабинет Рида был еще одной комнатой в доме, входить в которую было для Кэтлин сущим мучением. Вся его обстановка: удобная кожаная мебель, огромный письменный стол и сувениры — память о его путешествиях, висевшие на стенах и лежавшие на столах, и его портрет в полный рост над камином, — все в нем напоминало Кэтлин о Риде.
Здесь Кэтлин почему-то ничего менять не стала. Она не хотела делать из кабинета что-то вроде храма в память о Риде, но и не могла решиться убрать оттуда его вещи. Она перенесла в маленький кабинет поза; главной лестницы те книги и записи, которые были ей нужны, и заперла дверь кабинета Рида.
Она взяла оттуда единственную принадлежащую ему вещь — миниатюрную модель «Кэт-Энн» — подарок мужу ко дню рождения. Это была точная копия корабля, которым они оба так дорожили. Хотя Кэтлин и понимала, что действует неразумно и лишь продлевает свою агонию, она все же поставила модель на маленький столик у себя в спальне. Ей доставляло непонятное облегчение видеть ее там, иметь возможность, вытянув ночью руку, в любой момент прикоснуться к ней. Сколько ни повторяла она себе, что это глупо, но не могла избавиться от ощущения, что, прикасаясь к кораблику, она прикасается к Риду.
С течением времени гнев Кэтлин, все еще не утихший, перенесся на англичан, по вине которых, как она считала, погиб Рид. Если бы он не испытал потребности сражаться с англичанами, он не подверг бы свою жизнь опасности. Изо дня в день Кэтлин проклинала англичан. Что еще отнимут они у нее? Ее имение в Ирландии принадлежало теперь этой пародии на пэра сэру Лоуренсу Эллерби. Англичане были виноваты в гибели ее мужа. Чем больше она об этом думала, тем ярче разгорался огонь ее гнева. Гнев этот разъедал ее изнутри. Яростное желание отомстить зрело в ней, питаясь ее гневом, хотя она этого и не сознавала. Горечь сделала ее злой на язык, у нее пропал аппетит, и скулы заметно выступали на похудевшем лице.
В отчаянии Кэтлин старалась с головой уйти в дела плантации и судоходной компании. Переделав всю мыслимую работу на плантации, она ехала в Эмералд-Хилл и там принималась за дело. Печальные мудрые глаза Кейт следили за внучкой с сочувствием и пониманием. Умудренная опытом прожитых лет, бабушка знала, что Кэтлин ищет успокоения своим собственным способом и что для этого ей нужно время. Она молилась, чтобы внучка не подорвала свое здоровье.
Именно в этот период, когда Кэтлин была полна какой-то болезненной энергии и отвращения ко всему окружающему, она и привела в Эмералд-Хилл черного жеребца Рида — Титана.
— У меня нет времени ухаживать за ним как положено, — объяснила она Кейт. — Мне больно видеть, как большую часть времени он простаивает в стойле, поскольку никто, кроме меня и Рида, не может на нем ездить. Этот негодник никому не позволяет сесть на себя. Ты наверное сочтешь меня за сумасшедшую, но мне кроме того кажется, что он тоскует по Риду так же, как и я. Он всегда такой печальный и будто ожидает возвращения хозяина. " не в силах этого видеть.
Кейт пожала плечами.
— Животные чувствуют гораздо тоньше, чем это могут представить себе люди. В этом нет ничего странного.