Пепел и проклятый звездой король

Бродбент Карисса

— Что ты собирался делать, если бы Вейл не появился в назначенное время? — спросил Кейрис. — Перебить их всех?

— Неплохая идея, — сказал я. — Так поступил бы великий Некулай Вазарус.

— Ты — не он.

Что-то в его тоне заставило меня вскинуть голову.

Он сказал это так, как будто это плохо.

От этой мысли меня затошнило. По какой-то причине мои мысли вернулись к ночи свадьбы и обещанию, которое я дал Орайе, когда практически умолял ее работать со мной.

Мы разрушим миры, которые поработили

нас обоих, и из пепла построим что– то новое.

Я придавал значение каждому слову.

Но Орайя лишь смотрела на меня с ненавистью и отвращением, и, черт возьми, я не мог винить ее за это. И вот теперь я выковыривал кровь из-под ногтей, решая, как лучше сделать себя таким же, как тот человек, который уничтожил меня.

Она всегда видела всю эту чушь насквозь.

К счастью, раздался стук, прервавший этот разговор. Кетура открыла дверь, и Вейл шагнул внутрь. Он сделал паузу и склонил голову передо мной, закрывая за собой дверь.

— Ваше Высочество.

Иногда именно мелочи помогают понять реальность ситуации.

Потрясающее заявление Вейла о верности не помогло. Но этот непринужденный полупоклон, точно такой же, какой он делал Некулаю, заставил меня почувствовать, что я на два века в прошлом, а мой бывший хозяин стоит прямо за моей спиной.

Кетура хотела, чтобы Вейл стал моим генералом. Она была хороша в исполнении, но нам нужен был стратег. И Кейрис настаивал, чтобы это был кто-то из благородных кровей — кто-то, кого уважают все те, кто не уважал меня. Чтобы сделать тебя законным королем, — сказал он.

Законным. У меня было благословение богини и уродливая магическая татуировка, от которой я не мог избавиться. И все же именно Вейл собирался дать мне эту «легетимность».

Мне было трудно забыть. Нет, Вейл никогда не участвовал в разврате так, как это делали другие. Может быть, он считал, что любовники по обоюдному согласию проявляют больше энтузиазма. Может быть, он достаточно проливал крови на службе, и это было не то, чем он хотел бы заниматься ради удовольствия.

Это не делало его святым. И это не означало, что он не смотрел на меня как на раба.

— Я прошу прощения за свое сегодняшнее опоздание, — сказал он. — Бури над морями.

— Ты не можешь управлять ветром. И я уверен, что твоей жене, вероятно, нужно было время, чтобы прийти в себя.

Он моргнул.

— Из-за Обращения, — уточнил я. Затем улыбнулся. — Кстати, поздравляю.

Глаза Вейла посуровели, сверкая, как у сторожевого пса, едва держащегося на привязи.

Неужели он подумал, что я угрожаю ей? Так бы поступил Некулай.

Но нет. Мне просто не понравилось, что Вейл обратил какую-то человеческую женщину и притащил ее сюда. Мне это совсем не понравилось.

— Все прошло как нельзя лучше — сказал он. — Она отдыхает. Ее немного укачало во время путешествия. Я хотел, чтобы она освоилась.

Его выражение лица

смягчилось, и этого… этого я не ожидал. Это было странно похоже на настоящую привязанность.

Я не был уверен, стало ли мне от этого легче. Некулай любил Нессанин, свою жену. Но это не спасло ее.

— Что ж. Я рад, что вы добрались. — Я жестом указал на стол и разложенные на нем карты. — Как видишь, у нас есть над чем поработать.

ПОСЛЕ МНОГОЧАСОВОГО РАЗГОВОРА все сошлись на том, что мы находимся в полном дерьме.

Вейл считал глупым, что я согласился на сделку с Септимусом.

Он считал, что это очень глупо, что я сделал это, не обсудив его условия.

И он считал, что было чудовищной глупостью то, что я оставил Орайю в живых.

Я отмахнулся от этой критики так легко, как только мог. Я не мог объяснить, почему я принял эти решения, не раскрывая больше, чем хотел, своих истинных мотивов — мотивов, в которых не было ни капли жестокости, которую они хотели от меня видеть.

Тем не менее, реальность положения наших дел была печальной. Хиаджи не отступали. Они удерживали несколько ключевых городов. Двести лет правления сделали их могущественными. Винсент, даже находясь на пике своего могущества, не отдыхал. Он продолжал наращивать силы и сокращать численность ришан, пока от нас не осталось почти ничего.

Это означало, что наша грубая сила почти полностью зависела от Кроворожденных. И да, эти ублюдки были весьма хороши в своем деле. У них были тела, и они были готовы пожертвовать ими на все. С помощью Кроворожденных нам удалось отбить многие крупнейшие крепости хиаджей.

Но это также означало, что, если Септимус решит отступить, мы окажемся в полной заднице. Ришанских сил просто не хватит чтобы в одиночку противостоять хиаджам.

Вейл не скрывал своего разочарования от сложившейся ситуацией. Пара столетий вдали от вежливого общества сделали его еще более прямолинейным, чем раньше, а это о чем-то говорит. Тем не менее, я должен был признать, что он знает свое дело. В конце встречи он дал список рекомендаций по укреплению наших позиций, а когда мы расходились, он уже выходил вслед за Кетурой со списком вопросов о нашей армии.

Однако Кэйрис остался и после того, как Вейл и Кетура ушли. Я ненавидел, когда стоят над душой. Он и раньше так делал, когда пытался что-то шепнуть кому-то на ухо и создать впечатление, что все это было его идеей.

Я вздохнул.

— Меня не нужно обрабатывать. Просто скажи это.

— Хорошо. Я буду прямолинейным. Все прошло плохо. Мы уже знали, что дворяне тебя ненавидят. Теперь…

— Ничто не мешало им ненавидеть меня. Вообще-то, может быть, стоило подумать об этом как о проверке. Кто из благородных склонился бы по доброй воле?