Пепел Марнейи
Шрифт:
Гаян не стал рассказывать Лиузаме о подоплеке нападения на Кунотай. Зачем? Вряд ли ей от этого станет легче. И вины его здесь нет, он в этой затее не участвовал. А сейчас он сделает все, что сумеет, чтобы помочь ей найти пропавшего брата.
Из трактира донесся хмельной смех Рен. Та рассказывала о столичной модисточке, которая упросила ее взять с собой вышитый шарфик – подарок для милого, отправившегося с войском герцога в чужие края. Модисточка просила, если госпожа Ренарна где-нибудь его встретит, передать презент вместе с приветом от Мадлены.
Хохот
– Девчонка сказала, парня зовут Кеврис, это молоденький солдатик, больше она ровным счетом ничего о нем не знает.
– Сейчас найдем соблазнителя, – Лорма рассмеялась серебристым ручейком. – Сотники!
Послали за Кеврисами, чтобы все они, сколько есть, явились на постоялый двор, где пируют господа. Набралось их меньше десятка – имя редкое, не ругардийское.
– Кто из вас, подлецов, разбил сердце бедной Мадлены? – крикнул с крыльца, помахивая шарфиком, поджарый белоусый сотник.
Кеврисы зубоскалили, беззлобно пихали друг друга в бока. Самому молодому – лет двадцать шесть. Брата Лиум среди них нет.
– Придется задержаться в этом змеючнике, – процедила Рен после пьянки. – У него другое имя, будем искать по приметам.
Она только что накапала в кружку с водой протрезвляющего зелья из маленького граненого флакона, залпом выпила и теперь кривилась, как одержимая гримасничающим демоном. Горечь несусветная.
– Не снялись бы они отсюда раньше, чем мы его отыщем, – шепнул Гаян.
За стенкой резались в кости и гомонили ругардийские солдаты, под окном орал ишак, и шептаться можно было без риска, что их подслушают.
– Это займет несколько дней. Во-первых, мальчишек подходящего возраста здесь не так много. Во-вторых, блондинчики, рыжие шельмы и жгучие брюнеты сразу отпадают. В-третьих, у принцессы есть две служанки, Ардалия и Дифа, я рассчитываю на их содействие.
О каком содействии идет речь, Гаян узнал на следующее утро. Ему полагалось повсюду таскаться за своей хозяйкой, и он устроился на корточках в тени облупленной стены, пока Рен в открытой деревянной галерее болтала с камеристками Лормы.
– Мне бы кого помоложе, чтоб не больше осьмнадцати… Найдутся такие?
– О, какая прелесть… – донесся тихий возглас то ли Дифы, то ли Ардалии.
В ход пошел подкуп. Не презренные монеты, пусть даже золотые – девиц хорошего происхождения, прислуживающих ее высочеству, такой пассаж мог бы только оскорбить, – а пара сережек, браслет, колье… Лиузама вручила им перед засылкой в тыл врага целую горсть таких вещиц. Ей не жалко, лишь бы Кеви нашелся.
Камеристки щебетали, рассказывая, на кого стоит обратить внимание. Потом Рен ушла, а Гаян остался послушать. С галереи его не видели, да если б даже он был на виду – что им за дело до немого слуги-кажлыка, не разумеющего куртуазной ругардийской речи?
– Какое чудо! – завороженно выдохнула одна из камеристок. – Смотри, как играет! И у тебя тоже… Где она это взяла, если так запросто
– Трофей какой-нибудь, – отозвалась другая. – Зарезала разбойника на большой дороге. Легко пришло – легко ушло. Нет, она мне даже понравилась, но я не думала, что она такая похотливая сука! Помоложе бы ей да понежнее… Ужас.
– Говорят, она мстит мужчинам за всех женщин, – со знанием дела сообщила первая. – Как они с нами, так она с ними. Я про нее что слышала… Ее вначале выдали замуж за какого-то купца, а она от него сбежала и стала воительницей, и вот через несколько лет они встретились в Хабре, как раз когда там были волнения из-за податей. Купцу этому, бывшему мужу, надо было срочно ехать и нанять охрану, а всех наемников уже расхватали, одна Ренарна осталась, потому что появилась позже других, но они делали вид, что незнакомы. Ходили мимо с таким надменным видом и молчали, хотя торговец мог понести убытки, если опоздает, а ей нужен был заработок. Это рассказывала Дорселина, она тоже там застряла и ждала, с кем бы уехать. Купчина, говорит, прямо так и лопался от важности, а сам весь такой плюгавый – ужас, и люди болтали: не удивительно, что такая роскошная женщина от такого сморчка сбежала. Все думали, что у них до скандала дойдет, даже до рукоприкладства, но они ограничились взаимным игнором, а потом Ренарну нанял какой-то жрец Кадаха Радеющего, и на этом спектакль закончился. А отставной муж не успел со своим товаром, куда собирался, и остался в прогаре.
Вторая хихикнула и позвала:
– Пойдем. Госпожа скоро проснется.
В следующие два-три дня Рен напропалую флиртовала со всеми безусыми мальчишками из эонхийского войска. По крайней мере, так оно выглядело со стороны. Гаян в свою очередь изображал одушевленный предмет, безгласный, безропотный, счастливый уже тем, что хозяйка не морит его голодом и не колотит. Когда он смирно сидел где-нибудь у стеночки, окружающие попросту его не замечали. Норовистый ишак разорившегося знатного ибдарийца, снявшего каморку на том же постоялом дворе, и то привлекал к себе больше внимания.
Вечером четвертого дня Рен сообщила:
– Всех перебрала. И у всех, кроме одного, есть родственники. Я вызывала их на разговоры, иногда нескольких фраз хватало, чтобы понять – не Кеврис. Осталась вроде бы единственная кандидатура. Ну, посмотрим…
– Кто?
– Помощник обозного кухаря. Худющий, глаза карие, волосы каштановые. И шейка, главное, тонкая – самое то. Круглый сирота, болтался на улице, попрошайничал около солдатской поварни, его пожалели и взяли туда скоблить котлы, с тех пор он при деле. Родителей не помнит, о своем происхождении ничего не знает.
В голосе Рен сквозило сомнение.
– Тогда что с ним не так? – спросил Гаян.
– Заурядный сопливый похабник, туповатый и трусоватый. Не верится мне, что этот парень в шестилетнем возрасте схватился за нож, чтобы защитить свою сестру от взрослых мерзавцев. Совсем не та фактура, как говорил один мой знакомый из бродячего театра. Вот хоть убей, но Кеврис, которого мы ищем, должен быть другим.
– Амулет, – напомнил Гаян. – Последняя проверка. Маги же сказали, что эта деревяшка узнает своего владельца. Главное, замани его, а там уж разберутся, он или нет.