Пепел на обелиске
Шрифт:
– Для того чтобы объяснить это, мне придётся рассказать вам историю всей своей жизни.
– А разве это займёт так много времени?- не понял верховный.
– Мне больше сотни стандартных лет, верховный. И поверьте, все эти годы были наполнены совсем не бездельем, – грустно улыбнулся Мишель. – Было время, когда наёмники охотились на меня, как на дикого зверя. Но даже тогда, я продолжал работать, стараясь помогать поселенцам. Так сложилось, что я оказался единственным врачом на всей этой планете.
– И все остальные люди, живущие на других планетах не пытались вам помочь?
– Они не знали о том, что здесь происходит.
– Вот как?
– Точнее, об этом знали не больше десятка человек, но их устраивало такое положение вещей.
– И что же вы такое сделали, что вас хотели убить?- с интересом спросил верховный, не ожидавший такого ответа.
– Корпорация, которой принадлежала планета, стремилась сделать из поселенцев, настоящих рабов. Заставить их платить буквально за всё, от необходимых товаров, до нормального лечения. Они пытались извлекать доходы из любой беды, постигавшей поселенцев.
– Люди, очень странные, и очень разные создания, – помолчав, медленно проговорил верховный.
– Вы даже не представляете, на сколько, – усмехнулся Мишель, снова утыкаясь в монитор.
Запустив очередную программу, он взял очередной соскоб с панциря техножреца и принялся обрабатывать его различными вытяжками из местных растений, комбинируя их в произвольном порядке.
– Знаете, что самое интересное в вашем панцире?- неожиданно спросил он, поворачиваясь к техножрецу.
– А что может быть интересного в куске ороговевшей кожи?- не понял верховный.
– Это не просто ороговевшая кожа. Этот панцирь, по своим свойствам, ни чем не уступает лёгкому космическому скафандру. Его даже смесь самых сильных кислот не берёт, способная растворить золото. Сейчас попробую его на высокую температуру и на давление, – добавил Мишель, хватаясь за плазменную горелку.
– Хотите сказать, что в нём мне не страшны даже сабли наших абордажников?- иронично фыркнул верховный.
– А чем они так страшны?- не понял Мишель, продолжая колдовать над столом.
– Поверь, старина, это очень страшно, – неожиданно сказал молчавший до этого момента Влад, тихо наслаждавшийся свежим чаем в углу.
– Да?- повернулся к нему Мишель. – Ну, не буду спорить. В любом случае, ты можешь палить в панцирь нашего гостя из своего любимого штурмовика, и ему ничего не будет.
– Ты в своём уме, лекарь?- возмутился разведчик. – Такого быть не может.
– До сегодняшнего дня, я тоже так считал, – озорно усмехнулся Мишель. – Но все вот эти приборы показывают, что мне проще вырезать нашего гостя из панциря, чем пытаться растворить его, или каким либо другим способом уменьшать его толщину.
– Ты точно ума лишился, – покачал головой Влад. – Даже я знаю, что кожный покров имеет огромное количество нервных окончаний и, снимая его верхний слой, ты оголяешь, прежде всего, именно их.
– У человека, да, – перебил его Мишель. – Но ты забываешь, что наш гость совсем не человек. – Его кожа лишена нервных окончаний. Именно поэтому для них совершенно не важны тактильные ощущения. Я прав, верховный?
– Тактильные ощущения. Что это?- подумав, уточнил техножрец.
– Объятия, поглаживания, касания, – принялся перечислять врач.
– Я понял, – выслушав его, кивнул техножрец. – Да. Вы правы. Эти ощущения, для нас не имеют ни какого значения. Мы касаемся друг друга только во время брачных игр, но и тогда, все касания сводятся к трению друг о друга головами и шеями.
– Шея. Точно!- подскочил Мишель, и схватив со стола какую-то железку, ринулся к носилкам техножреца.
Не давая ему опомниться, врач ухватил рукой шейный гребень ксеноса и, одним движением задрав его чуть ли не к потолку, быстро взял несколько соскобов с кожи. Потом, подскочив к микроскопу, он сунул образцы в сканнер и, припав к окуляру, замер, словно закаменел. С утробным урчанием сложив гребень, техножрец звучно клацнул клыками, и мрачно покосился на стоящего в стороне Влада. В ответ, разведчик виновато развёл руками, правильно расшифровав его взгляд.
– Учёный, – вздохнул он, произнеся слово так, словно это был диагноз.
– У нас тоже есть одержимые знаниями, – фыркнул техножрец, и Влад расслышал сарказм даже в его механическом переводе.
– Но нужно признать, что иногда и от них бывает польза, – рассмеялся Влад, пытаясь перевести всё в шутку.
– Согласен, но вреда всё-таки больше, – поддержал его техножрец, и разведчик, не удержавшись, в голос расхохотался.
– Вы чего опять ржёте?- не понял Мишель, отвлекшись от своих изысканий.
– Не обращай внимания. Это мы так, о своём, о девичьем, – отмахнулся Влад, озорно подмигивая техножрецу.
Чуть оскалив клыки, тот в ответ прикрыл один глаз третьим веком, подражая разведчику.
– Вы быстро учитесь, верховный, – сказал Влад, с интересом рассматривая его.
– Я именно за этим сюда и приехал, – ответил ксенос.
– А я думал, что вас больше волнует лекарство.
– Лекарство, это цель моей миссии. А познание людей как расы, изучение ваших правил и законов, это необходимость. Скажу вам откровенно. Я давно уже ждал, что ксеносам придётся выйти на официальный уровень отношений с вами. Невозможно прятаться без конца. Я только жалею, что этого не случилось раньше. До того, как началась война с иными.
– Ну, пока, войны как таковой нет. И они, и мы и ваши техножрецы, накапливаем информацию друг о друге. Меня больше беспокоит другое.
– Что именно?
– То, как легко они отдают на уничтожение огромные силы и средства, получая взамен лишь крохи информации. Даже разница в системе ценностей не может позволить им так бездумно тратить ресурсы. Ведь они не бесконечны.
– Приоритет высшей цели, – подумав, ответил верховный.
– Что это значит?- не понял Влад.
– У некоторых существ, не имеющих личного сознания, преобладает коллективный разум. В этом случае, приоритет в любом деле, имеет только высшая цель. Выживание вида, массовая миграция и тому подобные задачи. В таких случаях, количество погибших особей в процессе, значения не имеет.