Пепел на обелиске
Шрифт:
– Коллективный разум?- задумчиво переспросил Влад. – Думаете, иные живут чем-то вроде улья или муравейника?
– Мне не известны эти понятия, – покачал головой техножрец. – Но их упорство и однообразие действий говорят именно об этом.
– А ведь, похоже, – протянул Влад, продолжая обдумывать предложенный вариант.
– Подумайте сами. Ни один правитель существ с индивидуальным мышлением не станет так бездумно растрачивать ресурсы своего государства. Не важно, как его называют иные. Данное название даёт нам обоим возможность правильно обозначить уровень правления.
– Согласен, – кивнул разведчик, внимательно слушая умозаключения верховного.
– На подобные жертвы можно пойти в двух случаях. Первый, это когда всей расе грозит неминуемое уничтожение. Тогда, потери становятся, не важны, ведь в случае проигрыша, всё равно все погибнут. И второй, когда живые ресурсы легко можно восполнить, а материальные потери можно будет восполнить за счёт завоёванных территорий.
– Хотите сказать, что они захватывают планеты, или расы, а потом используют их как базы для дальнейшей экспансии?
– Для точного анализа у меня слишком мало данных, но логика подсказывает именно такие выводы.
– Во всяком случае, за рабочую гипотезу вполне можно принять. Но тогда, возникает следующий вопрос.
– Как с ними бороться, – кивнул верховный, радуясь, что разведчик так легко понимает его рассуждения. – Точно так же, как принято бороться со всяким коллективным разумом. Уничтожив его центр. Базовый носитель.
– Боюсь, я не совсем понял вас, – покачал головой Влад.
– Коллективный разум, это не только заданная изначально модель поведения. Это ещё и общая память. Каждая особь несёт в себе информацию об эволюции всех своих предков и при необходимости, копирует её на уровне, вы называете это, подсознание. Но для подобного копирования, необходима базовая матрица. Это и есть центр. И именно в этом центре хранится вся информация о любой модели поведения того или иного уровня. Ведь в подобных сообществах очень строгая иерархия.
– Кажется, я начинаю понимать. Точно. Это как в пчелином улье, или в муравейнике. Есть рабочие пчёлы, и есть муравьи солдаты. А есть матка, задача которой откладывать яйца. Постоянно.
– Грубо, но вполне соответствует, – кивнул техножрец.
В этот момент, оторвавшийся от своих изысканий Мишель, вскочил на ноги и, проделав между столами несколько танцевальных па, радостно потёр руки.
– Нет, я всё-таки действительно гений, – безапелляционно заявил он, победно глядя на ксеноса и приятеля.
– О как?! А не слишком громко?- съязвил Влад.
– Хамло армейское. Понимал бы чего, – отмахнулся Мишель.
– Так просвети, сделай милость, – не остался в долгу Влад.
– Я был прав, когда говорил, что у нашего гостя под панцирем нет нервов.
– Как это?- растерялся Влад. – А как же нервные импульсы двигательного аппарата?
– Я про кожные нервные окончания, неуч, – отмахнулся Мишель. – Их кожа, это изначальная защита всех важных органов тела от внешнего воздействия. И если мы реагируем на любое воздействие попыткой уклониться или каким-то образом защитить себя, то они, попросту атакуют в ответ.
– И с чего ты это взял?
– Повторяю ещё раз. Это видно из строения их тела. Долго объяснять, но каждое строение имеет вполне определённый набор защитных функций. Верховный, ведь я правильно говорю? Исторически ваш организм действовал именно так?
– Мне трудно судить. Ведь моя жизнь протекала в совершенно иной среде, – растеряно развёл руками верховный.
– Ладно. Примем за рабочую гипотезу, – решительно ответил Мишель. – А теперь, главная новость. Этот панцирь, действительно проще срезать, чем пытаться избавиться от него каким либо другим способом. Операция очень не простая, но вполне возможная. Между панцирем и вторым слоем эпидермиса есть странная прослойка в четыре микрона толщиной. Вполне достаточно, чтобы срезать его лазерным скальпелем.
– Погоди. Скальпель может действовать только в строго прямом направлении, а у этого панциря выгнутая конфигурация. И как ты собираешься его срезать?- попытался остановить трудовой энтузиазм приятеля Влад. – А главное, чем ты собираешься залечивать ожоги после операции?
– А вот с этим, мне ещё предстоит разобраться, – вздохнув, нехотя ответил врач.
Устроив после отбития очередной атаки разбор полётов, Ефимов продемонстрировал собравшимся пилотам истребителей видеозапись боя и, отключив монитор, громко спросил:
– И так, господа офицеры. Какие будут мысли по поводу увиденного?
– Их штурмовики вооружены каким-то странным оружием. На первый взгляд, это ракеты малого радиуса действия, но судя по вспышкам взрывов, это не совсем так, – подал голос один из молодых лейтенантов.
– Они плохо переносят перегрузки на больших скоростях, – добавил рыжий крепыш, не поднимаясь с места.
– Вы это выяснили на собственном опыте, лейтенант. Во всяком случае, насколько я могу судить по этой записи, – усмехнулся Ефимов, с интересом разглядывая молодого нахала.
– Так точно, ваше превосходительство. Стоило только загнать парочку из них на виражи, как они стали отставать и лупить в белый свет, как в копеечку, – не растерялся рыжий. – А главное, они на виражах сбрасывают скорость. Не знаю, с чем это связано, но это точно.
– Важное наблюдение, – помолчав, кивнул контр-адмирал. – Но далеко не все здесь летают так, как летаете вы.
– Тем хуже для них, – равнодушно пожал плечами рыжий.
– Лейтенант, вы говорите о своих сослуживцах, – осадил его Ефимов.
– Знаю, ваше превосходительство. Но я не виноват, что они не умеют летать,- поднявшись, ответил лейтенант, принимая подобие уставной стойки.
В зале поднялся лёгкий шум, быстро сошедший на нет, когда рыжий наглец обернулся, высматривая несогласных. Понимая, что парень по любому прав, Ефимов откашлялся и, дождавшись тишины, сказал:
– То, что ты сынок не летаешь, а мечешься как психованный сперматозоид в заднице, ещё не даёт тебе права называть всех остальных неучами.
– При всём уважении, ваше сиятельство, но каково максимально сбитое число штурмовиков у любого из них?- упрямо набычился рыжий.