Пепел Вавилона
Шрифт:
Улыбка Марко оставалась блаженной, но выражение тёмных глаз изменилось. Вместо того, чтобы тонуть в наслаждении моментом, он наблюдал за Филипом. Не просто смотрел — заглядывал в душу.
— Карал, — окликнул Марко. Тот замер, наполовину пристегнувшись к креслу. Марко чуть подался к нему. — Ты нужен на техническом обеспечении. Контроль повреждений, ты не забыл?
Карал пожал плечами и отстегнулся. Марко перевёл взгляд на Филипа, кивнул в сторону кресла — это твоё место. Займи его. Когда ноги Карала наконец скрылись в лифте, Филип подтянулся к креслу. Экран заполняли контроллеры управления оружием. Торпедами. Орудиями точечной
Где-то далеко раздался вой сирены предупреждения. «Пелла» просыпалась после долгих недель дрейфа. Игла кольнула, входя в его вену, холодный бодрящий поток энергии обжег Филипа. Он как будто он сам становился огнём, пожирающим всё, к чему прикасается.
На тактическом поле появились две новые точки. Новые звёзды в полной огоньков темноте, обе помечены как свои. «Кото» и «Шинсакуто» вышли из укрытия и объявили об атаке. «Пелла» вокруг Филипа подпрыгивала, и с ней все кресла командной палубы. Бастьен разворачивался, и подвески в унисон заскрипели — кресла всегда следовали новому направлению, которое выбирали двигатели. По кораблю сквозь кости Филипа нёсся грохот приводов. Вокруг тела растекался гель кресла-амортизатора. Как будто наблюдая со стороны за кем-то другим, он стал вводить данные для стрельбы. Один корабль против трёх. «Росинанту» не спастись.
— Он нас заметил! — выкрикнул Бастьен. — Навёл на нас лазер!
— Филип, — сказал Марко.
— Са са, — ответил Филип, направляя ОТО в сторону далёкого мерцающего огонька — врага, готовясь отразить любую торпеду.
«Пелла» сделала новый рывок вперёд, гравитация стала ещё сильнее. Филип прижал руки к бокам, держа пальцы на кнопках пульта управления. Попытался вдохнуть. Пять g. Шесть, и ускорение нарастает. Волки вырвались на свободу. Стая гонит добычу.
Зрение сузилось, с периферии подступали тени, как мёртвые из его сна. У Филипа появилось странное чувство — как будто она сейчас здесь. Наоми Нагата. Нет, дело только в кошмарном сне и пяти g, будоражащих кровь. Кресло-амортизатор влило новую дозу сока, сознание прояснилось. Губы Филипа всё сильнее немели, не слушались. Он больше не мог оторвать от кресла голову. Как будто сам сделался кораблём. Или корабль становился им.
Филип слышал, как отец пытается говорить, но ускорение влияло и на него. Корабль ревел, его структура менялась, подстраиваясь и прогибаясь под ускорение. Раздался высокий гармоничный звук, похожий на удар колокола.
На мониторе Филипа всплыло сообщение. От отца. От капитана. Командующего Вольным флотом и освободителя Пояса.
«Огонь по готовности».
Глава двадцать седьмая
— Подтверждаю, еще четыре движущихся объекта, — сказал Алекс, его голос звучал одновременно напряженно и спокойно.
— Вижу, — отозвалась Бобби, ее челюсть ныла от тяжести ускорения.
Панель управления орудиями распознала новые торпеды, добавив их к уже выпущенным шести. Три приближающихся к ним корабля распознаны как «Пелла», «Кото» и «Шинсакуто». Личный корабль Марко Инароса и два корабля прикрытия. А у «Роси» за спиной ничего кроме раскаленного выхлопа. Враги еще далеко — миллионы км. «Роси» уже прошел мимо них. Они как бегущий за мячом ребенок на футбольном поле,
Когда «Роси» достигнет математического равновесия скорости, массы и середины дистанции, придется сделать нелегкий выбор. Развернуться и начать торможение, которое должно окончиться на Тихо, или увлечь погоню в бесконечность. Если они позволят преследователям загнать себя в пустынные зоны, где нет баз и станций, то погоня обернется борьбой за выживание: у кого первым закончатся припасы или топливо для ядерного реактора. Принимая во внимание, в каком состоянии сейчас внешняя система, разумнее начать торможение в сторону Тихо в надежде, что подкрепление со станции сможет добраться до них до того, как Вольный флот размажет их в лепешку из стали и крови.
Задача Бобби и Алекса состояла в том, чтобы они прожили достаточно долго и сумели решить эту проблему. Бобби отследила торпеды. Если повезет, они окажутся стандартными: пока что торпеды двигались по прямой без маневров уклонения. Когда торпеды войдут в радиус поражения, «Роси» порвет их в клочья. Потоки вольфрамовых снарядов ничего от них не оставят. Если бы их было только шесть, Бобби точно бы с ними справилась, но десять сразу — немного сложнее, хотя, если не ударят все одновременно, она справится.
Голос Холдена у нее в ухе звучал встревоженно:
— И скоро мы сможем отстреливаться?
— Эти шустрые рыбки войдут в зону поражения ОТО через шестьдесят восемь минут. У нас есть ответ с Цереры? Потому что если они метнут парочку дальних торпед в этих сволочей, я неслабо обрадуюсь.
Раздался голос Фреда Джонсона. Спокойный и деловитый:
— Я над этим работаю.
— Наши новые друзья приближаются, — заметил Алекс, — нам может стать немного неуютно.
— Это точно, — согласился Холден.
«Росинант» уже мчался на трех g, которые Бобби ощущала каждой мышцей и костью. Дерьмовый «сок» уже сочился по венам, давая о себе знать легкой головной болью и привкусом формальдегида во рту. Внизу оставшаяся команда как Джонсона, так и Холдена приготовилась к бою. Из наушников Алекса она слышала голос Сандры Ип — они говорили по закрытому каналу. Наоми тоже с кем-то общалась — ее голос доносился откуда-то снизу.
Страх и ком в животе знакомы, как популярная песенка. На экранах разворачивалась логика тактики и нападения, Бобби обнаружила, что как будто читает будущее. Если Церера даст залп ракетами или дальнобойными торпедами, «Шинсакуто» наверняка отвернет, чтобы сбить их. Бобби уже предвкушала, как Алекс маневрирует, чтобы выжать несколько дополнительных секунд между приближающимися торпедами Вольного флота.
Вектора вражеских кораблей что-то шептали ее подсознанию о безрассудности и агрессии. Бобби знала, что на каждом приближающемся корабле летят люди, чей мозг занят такой же аналитикой и приходит к тем же выводам. Замечая что-то, чего не заметила она, или упуская деталь, которую она учла. Врагам нужна от них лишь одна критическая ошибка, и тогда они все пленники или мертвецы. Одна оплошность противника, и они спасутся.
А наряду со всем этим — дерьмовым «соком», страхом перед боем, отчаянными усилиями мыслить ясно, когда кровь стучит в голове — было и что-то еще. Тепло. Чувство общности. Команда полагалась на неё, а ее жизнь зависела от того, как каждый из них выполнит свою работу. Эффективно, профессионально и без колебаний.