Пепел
Шрифт:
— Проверял, мало ли, — учёный нервно потёр руки, в полутьме не разглядеть, но я был уверен, что его ладони вспотели. — Слушайте, какое дело. Этот майор сказал, что он из шестьдесят второй бригады, я знаю о чём речь. Всё, что он описал, произошло шесть лет назад. Помните, когда рвануло второй раз, но уже не в реакторе, а в лабораториях моих безответственных коллег?
— Я уже и сам начал догадываться, — сказал Фил. — Они точно ничего не знают.
— Я постараюсь всё сделать по уму, как найдём артефакт, чтобы вернуться туда же, откуда мы и пришли, — сказал учёный. — Но не уверен,
— Хочешь сказать, что мы им ничем не поможем? — спросил Святой с усмешкой. — Да и плевать на них.
— Не плевать, — возразил Фил. — Павел Андреевич, объясните.
Вряд ли командир наёмников говорил искренне, скорее пытался казаться честным и порядочным как для своих, так и для самого себя. Отсутствие проблем с моральными дилеммами в шкуре наёмника были очевидны даже для такого сопляка, как я.
— Объясняю. Я полагаюсь на то, что уже изучено наукой. Если артефакт и поможет нам выбраться из этого, можно сказать, пузыря, то хватит его на ограниченное количество людей. Артефакты ведь имеют исчерпаемый ресурс как батарейки. Может быть, когда-нибудь мы найдём способ подзаряжать артефакты, использовать их вечно, но сегодня такой возможности нет. Вот, представьте, возьму я его в руку. Сколько человек сможет максимум быть рядом, чтобы круг вокруг артефакта был максимально плотным?
— На нас пятерых хватит, я думаю, — сказал Фил.
— Я надеюсь и рассчитываю на это, но гарантий дать не могу, — сказал учёный.
— Вы нас так не пугайте, — Святой угрожающе подался вперёд. — Мы отсюда выберемся и получим свои денежки, а вы свой чёртов артефакт. Верно, я говорю?
— Верно-верно, — ответил Фил.
Учёный промолчал, и это меня беспокоило больше всего. После небольшого совещания мы отправились спать.
Я не чувствовал усталости и сонливости, но уснул на удивление легко и быстро.
***
Наутро мы проснулись почти одновременно, быстро перекусили. Запасов еды было ещё максимум на трое суток, а есть радиоактивных карасей из болотистых озёр, не хотелось.
Святой не приступал к приёму пищи без молитвы. Всё соответствовало его прозвищу, кроме профессии и характера. Фил и Тодд позавтракали быстрее всех и отправились разговаривать с майором, а когда вернулись, наш командир поставил новые задачи.
— Святой, как поешь, пойдёшь обратной дорогой, проверим, действительно ли нет пути назад, по своему усмотрению можешь разведать что-нибудь ещё.
— Понял, сделаю, — жуя арахисовый батончик, промычал Святой.
— Тодд, ты останься в деревне, присмотри за вояками, мало ли что, и связь поддерживай со мной через наушник.
— Принял.
— Павел Андреевич и Ханурик, пойдёте со мной и майором на болота, искать этот треклятый артефакт, к нам присоединится лейтенант Прохоренко.
Поймав на себе взгляд Фила, я молча кивнул.
Мы вышли на окраины, когда над болотами поднялась густая дымка. Вопрос, который с утра волновал меня больше всего: не позвал ли меня с собой Фил, чтобы отправить купаться в холодное болото, вылавливать артефакт? Возможно, по этой же причине и майор прихватил своего Прохоренко. Командирам ведь негоже лезть в холодную воду.
Лейтенант плёлся позади, на его лице серыми мешками отпечатался недосып и усталость. Военные наверняка ещё и недоедали, одной рыбой не наешься.
— Пришли, — сказал майор Кролин.
Мы вышли на край заболоченного озера. Под ногами между кочек хлюпала грязь, а над поверхностью воды всё так же плыла белая дымка.
— Так не видно же ни хрена, — сказал Фил.
— Подождите, мы в первый раз его заметили в такую же погоду, — сказал майор. — Нужно смотреть внимательнее.
Я последовал всеобщему примеру и вгляделся в белую вуаль над озером. На секунду мне показалось, что нечто мелькнуло на водной глади, подобно искре.
— Вижу! Оно! Вы видите?! — воскликнул Павел Сергеевич и заметался по кочкам, тыча пальцем в сторону воды.
— Не вижу ничего, — признался Фил. — Хотя зрение у меня будь здоров.
— А я увидел, на секунду, — сказал майор. — В любом случае его надо как-то достать.
Я сразу же понял, что мои опасения не были напрасными.
— Ханурик, пришёл твой звёздный час, — с усмешкой или даже с издёвкой сказал Фил. — Надо зайти в воду, лейтенант тебе поможет. Хочешь, раздевайся, хочешь, не раздевайся, потом обсохнете у костра, глубина тут небольшая должна быть. Вы же плавать умеете?
— Умею, — ответил я безэмоционально, хотя внутри уже пробуждалась дрожь от предвосхищения ледяной воды.
— Я умею, — отозвался лейтенант, ему, кажется, действительно было всё равно.
Все смотрели на нас с лейтенантом.
Колебался я недолго, в конце концов, на кону стояли наши жизни. Быть узником хутора, пропадать среди ночи, а потом снова появляться из ниоткуда я не хотел.
Лейтенант начал раздеваться. Под формой скрывалось худощавое бледное тело, а в берцах ужасная вонь, которой проняло всех в нашей группе, многие предпочли отойти подальше. Мне позориться не хотелось, поэтому я просто разулся, снял разгрузку и поясной ремень. Всё остальное не жалко намочить и нетрудно высушить.
— Суровый я смотрю он у вас? — спросил с ухмылкой майор у Фила.
Речь, по всей видимости, шла обо мне. И что сурового? Вот Прохоренко проявлял настоящее мужество.
Лейтенант зашёл в воду первым и уже в метре от берега погрузился по пояс, он дрожал и стучал зубами, но не останавливался.
Я шагнул следом. Холод пронзил голые ноги как электрический разряд, я вздрогнул, но дальше пошёл без проблем, возможно в одежде заходить в воду не так холодно. По ощущениям озеро, казалось, действительно ледяным, но организм постепенно привыкал, привык и лейтенант впереди.