Перебежчик
Шрифт:
— А ты не сказал ничего плохого про своих бывших, — продолжила девушка.
Неудачное замечание. Он опустил глаза и обратил внимание на значки на кителе. Наверное, по ним можно считать полный психологический портрет, если разобраться, который что значит. Зря задержал тут взгляд и ничего не ответил. Она теперь поймет неправильно.
— Спроси у меня что-нибудь, — сказала Нильсен, — Или все, что тебе во мне может быть интересно, ты и так видишь?
Что спросить? «Тебе не противно на меня смотреть?», как в первую встречу с Джулией. Нет, сейчас она смотрит
— Я достаточно долго прожил, чтобы умереть. Тебе сильно дорога твоя жизнь?
— Твою мать! Ты говоришь не как парень на свидании, а как ярл, который принимает воина в дружину. Нет, черт возьми, не дорога, или меня бы здесь не было! В училище связи всегда есть возможность выбрать службу в бункере, но я с первого курса рвалась на передовую. А если мне предлагают пойти дальше передовой, то я выберу поднять паруса и отчалить в набег хоть на край земли! Я никогда не пройду мимо приключений на свою задницу, спроси у девчонок из группы, у старосты общежития или курсового офицера…
Ингрид растерялась и испуганно посмотрела на хозяев кабинета.
— Ой. Сейчас меня обратно отправят, — сказала она с таким видом, будто ее первое впечатление сменилось на противоположное и она уже совсем не против уехать в Англию с первым встречным англичанином.
— Не отправляйте ее обратно, — сказал Уинстон, — В Эйрстрип Ван приключения найдут твою задницу, хочет она того или нет. У человека, который всегда готов к приключениям, шансы выжить больше.
Ингрид кивнула как бы даже с благодарностью.
16. Глава. Медовая ловушка по-русски.
— Вы пока не отказываетесь? — спросил Степанов у Нильсен, предполагая, что Уинстон точно не откажется.
— Нет, конечно. Он такой, как вы говорили. Скромный, но смелый. И даже по-своему симпатичный.
— Тогда немедленно отправляетесь в пеший романтический тур.
— Куда?
По реакции Ингрид Уинстону показалось, что выражение «пеший романтический тур» имеет какое-то скрытое оскорбительное значение.
— Идете в санчасть, принимаете пищу и совершаете половой акт. По исполнении доложите дежурному врачу.
— Что? — спросила пораженная Нильсен.
Уинстону знания русского хватило, чтобы понять, что надо вместе пойти в медицинский отсек и поесть, но он не придал значения тому, какой акт надо будет составить после этого.
— Нет времени на конфеты и букеты, — ответил Степанов, — У вас тридцать шесть часов. Послезавтра утром точка невозвращения. Если сработаетесь, то приступаем к дальнейшей подготовке. Если не сработаетесь, то товарища Нильсен вернем, откуда взяли, а насчет Вас, товарищ разведчик, придумаем другой вариант.
— Какие санкции будут, если я откажусь? — спросила Нильсен.
— До оговоренного срока никаких. Не Вы первая, не Вы последняя. Очень немногие подходят для работы в тылу врага. Вызов к нам не будет фигурировать в Вашем личном деле.
— После?
— Вас приказом переведут на новое место службы. С момента ознакомления поступаете в распоряжение и обязуетесь исполнять и стойко переносить. Неполное служебное соответствие — со всеми вытекающими. Очень хорошо подумайте, времени Вам дается достаточно. Если соображаете недостаточно быстро, отказывайтесь. Не уверены — отказывайтесь. Что-то не так — отказывайтесь. Еще вопросы есть?
— Никак нет. Разрешите идти?
— Идите. Стойте, — Степанов открыл ящик и достал две бутылки, — Одна вам, одна профессору.
Уинстон и Нильсен в сопровождении Виктора Петровича спустились на первый этаж в санчасть. По пути на них оглянулись тот же вахтер, другая секретарша, другой арестант с другими конвоирами и другой товарищ полковник. Кто оглядывался на девушку, кто-то на две бутылки. Подполковника и гражданского никто не заметил.
В санчасти их встретил человек совершено невоенного вида в белом халате.
— Без имен, — сказал аналитик, — Товарищ профессор, пациент номер один, пациент номер два.
Все трое вежливо кивнули.
— Это вам, — Нильсен поставила на стол одну бутылку.
— Спасибо, удивленно сказал профессор, — Аллергии, противопоказания есть?
— Никак нет, — ответила Нильсен.
— Нет, — ответил Уинстон. Он не очень понял вопрос, но чего он не знает, того у него, наверное, нет. Если подумать, у него здесь вообще ничего нет.
— Кто старший по званию?
— Я, — неуверенно сказала Нильсен. У перебежчика, скорее всего, звания не было. Но мало ли вдруг.
— Распишитесь в формуляре. Учебное пособие прошу вернуть в целости и сохранности!
Нильсен расписалась, и профессор протянул ей толстую книгу. «Наставление по стимуляции эрогенных зон», — прочитал Уинстон. «Наставление» — значит учебник, а остальные слова никак не складывались во что-то осмысленное. Остальные обозначения на обложке сообщали, что книга с цветными иллюстрациями и переведена с немецкого.
Девушка открыла книгу на середине, покраснела и закрыла.
— Примите лекарство, — профессор показал на две пробирки с темной жидкостью, — Выдохнуть и выпить залпом, как водку. Препарат шпанской мушки на винной основе. За этой дверью комната с кроватью и санузлом.
— Может, мы сначала как-нибудь сами, — неуверенно сказала Нильсен.
— Не сомневаюсь, что вы можете начать сами, — ответил Профессор, — Но у вас мало времени на прелюдии. Поэтому начинайте с препарата, а продолжите уже сами.
— Вот так вот просто, как собак вяжут?
Уинстон не понял, какая может быть в медицинском отсеке аналогия одновременно со связыванием собак и с классической музыкой, окончательно запутался в культурном коде и тоже решил уточнить.
— Профессор, что мы должны сделать? Я немного не местный, и не очень хорошо понимаю по-русски.