Перебежчик
Шрифт:
— Теперь все свободны, — приказал Главный Буржуин, — Через год, ладно, через два, нет, мало. Через три года жду доклада о готовности к полной и безоговорочной интеграции в нашу будущую Океанию этой, как ее теперь называть…
— Взлетной полосы номер один, господин!
17. Глава. Амнистия
Ингрид уехала, чтобы сдавать выпускные экзамены в училище и параллельно проходить спецкурс радиста-нелегала. Уинстон остался на минус первом этаже. Теперь он каждый день работал с
По вечерам он продолжал работу над книгой. Публика любит военные приключения и живой разговорный английский без партийной цензуры. Речепис с монитором давал возможность писать настолько быстро, насколько придумывался сюжет. Насчет привязки к местности и к историческим реалиям помог Виктор Петрович. Он принес и историческую литературу, и карты. Он же стал первым читателем и редактором, хотя книга писалась по-английски, а товарищ аналитик не был носителем языка. Как будто у русских появился серьезный интерес к книгам по британской истории.
Иногда Уинстон задумывался, зачем он пишет эту книгу? Ведь ее никогда не напечатают в Эйрстрип Ван, потому что она не пройдет цензуру, а подпольных типографий там нет в принципе. Полиция еще может закрыть глаза на подпольную пивоварню или, максимум, оружейную мастерскую, но не на типографию. В Штатах книгу про англичанина тем более не напечатают. Неужели существуют какие-то здравые соображения, чтобы издать ее в Евросоюзе?
Дни плавно перетекали один в другой, не разделяясь на будни и выходные. Учеба и работа над книгой с перерывами на питание и прогулку.
Однажды вечером Виктор Петрович заглянул, чтобы как обычно почитать с экрана свежую страницу и как бы между делом сказал официальным тоном:
— Товарищ Смит, завтра мы вас выпускаем по долгожданной амнистии. Вам из нарушений законов Евросоюза можно предъявить незаконное пересечение границы и незаконное ношение оружия. А можно и не предъявлять, потому что дела на вас ни по первому, ни по второму обвинению не заведены. Зато за участие в ликвидации диверсионной группы вам полагается награда. В неопределенном будущем.
— Я что-то не понял, — ответил Уинстон, — Вы так старались, чтобы я согласился на вас поработать, а теперь просто выставите за ворота? Или вы поменяли мой статус с заключенного на гражданина, и я остаюсь работать в контразведке?
— Оба варианта правильные, — сказал аналитик уже по-простому, — Ты работаешь на нас. Но это секрет. По легенде ты выходишь на свободу вместе с особо опасным рецидивистом Альметьевым по кличке Колоб. Для того, чтобы вернуться домой, тебе нужна проверяемая легенда о том, как ты сидел тут в тюрьме, вышел, сговорился с местными преступниками, стал участником конфликта и был вынуждены бежать на родину.
— Какого конфликта? — удивился Уинстон. Насчет «сговорился» это явно насчет Колоба. Но какого конфликта?
— Того, в котором вы с Колобом участвовали в Норвегии. Я специально не буду рассказывать подробности, чтобы, когда их будет рассказывать Колоб, он не понял, что ты их знаешь.
— Но я же сдал вам крысу в ресторане.
— У нас нет возможности ликвидировать всю банду официально.
— У них достаточно связей, чтобы давить на контрразведку?
— Неофициальным путем, — поморщился Виктор Петрович.
— Через клубы для джентльменов? Как у нас? Или через бани, с вашим национальным колоритом?
— Не знаю. Мы хотим, чтобы деятельность предателей-бандитов была вскрыта настолько, чтобы ее не получилось замести под ковер на уровне города.
— В каком смысле вскрыта? Чтобы газеты написали? Но люди, которые могут нажать на контрразведку, тем более, могут нажать на прессу.
— Газеты напишут, но потом. Твоя задача — помочь Колобу устроить войну в преступном мире. Максимально масштабные военные действия, которые невозможно будет игнорировать.
— У вас такое может быть? — Уинстон знал, что в Лондоне тоже бывают разборки между бандами, но до пожеланий аналитика ни один эпизод не дотягивал, — Как в Америке?
— Может. Непрерывно воюющая страна насыщена и оружием, и людьми, которые не боятся его применять.
— Как вы с этим боретесь?
— Подавляем огневой мощью. По нашу сторону закона патронов больше.
— Разве я не должен вместо этого готовиться работать шпионом-нелегалом?
— Должен. Но не вместо. Задача по провокации войны проходит как боевое слаживание для вас с Ингрид.
— Ингрид тоже будет участвовать?
— Да.
— Но это не ее профиль. Она радист.
— Уже нет. С момента согласия она тоже разведчик-нелегал. Боевое слаживание включает в себя совместное выполнение задания и совместное преодоление нештатных ситуаций. В том числе, с риском для жизни. Мы будем следить за тем, как вы справляетесь. Отправить в тыл врагу несработавшуюся пару чревато самыми непредсказуемыми последствиями.
Традицию давать будущим кандидатам на засылку в тыл врага задания в виде активных боевых действий с риском для жизни команда генерала Кононова привезла с Восточного фронта. Спецслужбы, традиционно работавшие с Эйрстрип Ван, готовили агентов совсем по другим методикам.
— Когда вы увидите друг друга, вы должны будете правдоподобно сыграть в романтическое первое свидание, — сказал Виктор Петрович, — Ингрид в курсе. После этого можно приступать к стрелкам и разборкам. Только ведите себя максимально естественно, чтобы ваши союзники в наколках ничего не заподозрили.
— Хорошо. То есть, есть. Или так точно?
— Не привыкай к военной лексике, она тебе не пригодится. Костюм готов?
— Да, готов. Спасибо.
Для выхода по амнистии ему подготовили костюм в мелкую клетку, похожий на тот, в котором он ходил в оперу. Пиджак и брюки на кевларовой подкладке. Верхняя ткань в мелкую клетку, чтобы не бросались в глаза мелкие порезы и пулевые пробоины. Тоже что-то специальное, плетеное из особо прочного материала. Собранная для театра наградная планка переехала на новый пиджак. Жилет дали другой, без дырки на боку, но с жесткими пластинами внутри. Костюмер сказал, что пистолетную пулю удержит и от запреградной травмы спасет.