Перед выходом в рейс
Шрифт:
Скупая, подумал Тауров. Действительно, скупая, как он теперь вспоминает. Позавчера в разговоре с ним не сказала лишнего слова. Да и вообще, обработала, когда он был у нее в гостях — лучше не придумаешь. Притупила бдительность, заставила поверить, что завтра он сможет ее легко найти. И исчезла. Все, разбирайся теперь с питьевыми танками. И с анонимкой, которую получил Черноводов. Если Чернягина, Ермакова и Асаяна можно отсеять, остается кто-то из плавсостава, Фоменко или Разин. Но ни один из этих двоих не мог позавчера увезти Веру на подъехавшей ночью машине. Оба в плавании — Фоменко на «Дежневе» в Индийском океане, Разин на «Петропавловске» в Холмске. Правда, можно допустить, что Разин прилетел в Дальноморск именно в эти дни. Если так, это легко проверить.
— Я забыла сказать, утром звонила Нина Александровна. Вчера они обзвонили всех родственников, подруг, знакомых. Ничего.
Что ж, хоть в этом Кочиева может ему помочь.
— Валентина Андреевна, позвоните-ка им сейчас и предупредите — с ними хочет поговорить… ну, скажем, сослуживец их дочери. То есть я.
— Хорошо. — Выполнив его просьбу, протянула трубку.
Тауров сказал:
— Здравствуйте, Сергей Викторович. Тауров Вячеслав Петрович.
— Очень приятно, Гаев. — Голос был твердым, несколько суховатым. — Простите, Вячеслав Петрович, что начинаю с вопросов. Вы что-то знаете о Вере? Где она, что с ней?
— Я как раз хотел поговорить с вами на эту тему. Думаю, поговорив, мы будем знать больше.
— Вы ее знакомый?
— Знакомый.
— Что ж милости прошу, мы с женой дома. Не знаю, говорила ли вам Вера — мы живем за Второй речкой. Недалеко от озера Юность. Проспект Столетия, дом два, квартира восемнадцать.
— Я буду у вас часа в три, вам удобно?
— Удобно. Ждем вас в это время.
Золотые десятки
Спускаясь по лестнице к выходу, Тауров встретил Игумнова — оперуполномоченного ОБХСС, откомандированного Черноводовым для проверки документов по старым и текущим ремонтам. Полный, лысоватый, с нарукавниками и толстой папкой в руках, Игумнов шел не спеша. Проходя мимо, не подал вида, что они знакомы. Выйдя из заводоуправления, Тауров подумал о кропотливой работе, которую должен проделать Игумнов, и про себя пожелал товарищу удачи. Если Игумнов что-то найдет — хорошо, его же задача сейчас одна: форпик «Петропавловска-Камчатского». Сокращая путь к четвертому плавдоку, пошел через склады, минуя контейнеры и штабеля материалов — бочек, мешков с цементом, ящиков с оборудованием. В два он должен встретиться с Кусовым и Гнушевым. Еще через час он встречается с родителями Веры. А пока, может быть, удастся выяснить что-то на четвертом плавдоке, как-никак «Петропавловск» стоял именно гам… Гнушев прав, на ремонт танков были выделены материалы, краски, цемент. Если ремонтных работ не было, они должны остаться на судне. Но прав и Кусов, все эти материалы с самого начала мог ли быть скрыты. Если все обстоит так, как указано в письме. Те. кто проворачивал фиктивный ремонт, вполне могли сбыть их на сторону.
Дойдя до причалов, услышал крик, обернулся — человек машет рукой из-за мостового крана. Высокая спортивная фигура, кожаная куртка. Болышев. Ну да. Человек, о котором он уже думал. Краски, отпущенные на ремонт танков. Болышев уже помог ему с Горбуновым, может помочь и теперь. Подойдя, инженер покачал головой; на загорелом лице белозубая улыбка, карие глаза смотрят внимательно.
— Вас не найти. Обшарил весь завод. Вячеслав Петрович, вы ведь мой должник, забыли?
— Помню. Копии ведомостей? По «КО»?
— Они. Может, недосуг, так я их сам вырву? Из Горбунова.
— Боюсь, не вырвете. Нет у Горбунова этих копий.
— Не понимаю. — Болышев поднял руку, пригладил коротко стриженные волосы. — Как нет?
— Так. Горбунов и вся бригада получали деньги по липовой ведомости. Естественно, к материалам бригада имела то же отношение.
— Хорош гусь. Но… тогда… Тогда что ж он столько времени голову морочил? Хотя понятно, сказать он не мог… Ну, дают. Выходит, ремонт танков на «Петропавловске» не проводился?
— Не знаю.
Болышев просто обязан помочь ему здесь. Инженер посмотрел в упор:
— Не знаете? Вы же сами сказали, была липа?
— В том-то и дело, пока неизвестно, какая там была липа. Пойдемте к заводоуправлению? — Взял Болышева под руку. пройдя немного, сказал: — Вадим Алексеевич, я бы хотел, чтобы сказанное не ушло дальше.
— О чем речь, Вячеслав Петрович? Я ведь понимаю вашу работу. Так, может, такое творится не только на «Петропавловске»? С липой?
— Прежде чем назвать это липой, надо выяснить, что и как. Иногда люди могут нарушить порядок оформления, но не закон. Платежку выписали, допустим, на других. А ремонт провели. Фактически. Оправдание простое: трудно было оформить людей. Не придерешься.
— Так вы что, не можете сейчас доказать, был проведен ремонт или нет? На «Петропавловске»?
Вдруг Тауров почувствовал азарт, именно азарт. Точно, с помощью Болышева он может докопаться до этих бочек.
— Думаете, это так просто? — Сказать это Тауров постарался самым безобидным тоном.
— Что ж тут сложного?
— Допустим, танки на рефрижераторе к началу ремонта были как новые, тогда что? Тут даже экспертиза будет бессильна.
— Зачем экспертиза? Не знаю, может, у вас какие-то высшие соображения, но по той же краске? По «КО»? Они же выписали ее восемь бочек? И должны были израсходовать, если провели ремонт? Краска на борту, не израсходована ремонта не было. Весь разговор.
— А если краска сплавлена налево?
— Сомневаюсь насчет налево. Во-первых, вывезти восемь бочек краски с завода не так просто, это не иголка.
— Допустим, это удалось?
— Не могло быть такого. Помяните мои слова: если ремонта танков на «Петропавловске» не было, эти восемь бочек наверняка остались на борту. Спрятаны где-нибудь в каптерке. Дефицит же. Ну кто отдаст дефицит, скажите? Знаю я этих, с «Петропавловска». Там что старпом, что боцман — мужики прижимистые. Коробка сейчас в Холмске. Я ваших возможностей не знаю, но кто-то из милиции, наверное, может там проверить? Могу помочь, дать все исходные. Сопроводиловку, спецификацию.