Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине

Яковлев Петр Павлович

Страница истории

Мальвинская война

Спор между Аргентиной и Великобританией за суверенитет над Мальвинскими (в английской версии – Фолклендскими) островами, а точнее, еще и Южными Сандвичевыми островами и островом Южная Георгия имеет давнюю историю. Эти земли были открыты европейцами в конце XVI в. Колонизацию начали французы, в 1766 г. уступившие архипелаг испанцам, которые удерживали его до 20-х гг. XIX столетия. В этот период острова перешли к аргентинцам, завоевавшим независимость от Мадрида и основавшим на них свои поселения. В 1833 г. территории были захвачены английским десантом, а в 1892 г. Великобритания объявила их своей колонией. Аргентина не признала (и не признает) английский суверенитет над Мальвинами и пыталась политическими средствами вернуть себе контроль над островами. В частности, аргентино-британский спор по данному вопросу неоднократно рассматривался в ООН. По указанию военной хунты МИД Аргентины в июле 1977 г. начал переговоры с представителями Форин Оффис об условиях урегулирования Мальвинской проблемы. В первые месяцы 1982 г. стороны пришли к согласию

о необходимости найти решение вопроса и практически договорились о создании совместной комиссии для подготовки соответствующего документа. Однако в силу ряда причин, в первую очередь внутриполитических, правивший военный режим склонился к силовому варианту и принял решение о высадке аргентинских войск на Мальвинах. Глава хунты генерал Леопольдо Гальтьери уведомил об этом президента США Р. Рейгана, который попытался отговорить аргентинские власти от данного шага, подчеркнув, что в случае конфликта Вашингтон встанет на сторону Лондона. Несмотря на это, 2 апреля 1982 г. аргентинские войска высадились на островах, а уже 5 апреля в направлении архипелага двинулся крупнейший со времен Второй мировой войны британский военно-морской флот, насчитывавший более ста кораблей, в том числе два авианосца. Все попытки мирного завершения конфликта, включая усилия Совета Безопасности ООН, посредничество США и некоторых других стран, не дали результатов. Английские войска высадились на островах. После нескольких столкновений аргентинский экспедиционный корпус капитулировал 14 июня 1982 г. В этой бессмысленной «войне на краю света» потери аргентинцев составили: 635 убитых, 1275 раненых, 60 самолетов, 2 вертолета и 1 корабль (крейсер «Хенераль Бельграно», потопленный британской подводной лодкой). Англичане потеряли 255 человек убитыми, 777 ранеными, 14 самолетов, 21 вертолет и 8 кораблей.

Мальвинский кризис и его драматическая развязка стали важной вехой общественной жизни Аргентины, предопределив (и ускорив) падение диктаторского режима и восстановление демократии. Страна вступала в новый период своего социально-экономического и политического развития.

Глава 3 «Потерянное десятилетие» и поиск новой парадигмы развития

Демократия кормит, лечит и учит.

Рауль Альфонсин

Если бы я сказал, что в действительности собирался сделать, за меня бы не проголосовали.

Карлос Сауль Менем

80-е годы прошлого века, по определению исследователей ЭКЛАК, вошли в историю Латинской Америки как «потерянное десятилетие». Этой горькой дефиницией ученые хотели метафорично передать состояние экономического застоя, в котором оказалось большинство государств региона. Разумеется, застойные и кризисные явления затронули разные национальные экономические системы в различной степени. Аргентина оказалась в числе самых «пострадавших» – ВВП в расчете на душу населения здесь сократился больше, чем во многих других латиноамериканских странах (см. табл. 3.1). Уже сам по себе этот факт говорил о глубине хозяйственного спада и остроте социально-экономических проблем, с которыми столкнулось аргентинское общество на этапе демократического транзита.

Таблица 3.1 Динамика душевого ВВП ряда крупнейших стран Латинской Америки (в дол. 1990 г.)

Источник. Dos siglos de economia argentina (1810–2004). P. 68.

В научной среде нет согласия по вопросу о главных причинах застойных явлений 1980-х гг. Ряд известных экономистов, включая нобелевского лауреата норвежского ученого Финна Кидланда, оценивают среднегодовое падение душевого ВВП (в расчете на одного занятого) в период 1979–1990 гг. в размере 2,4 %. При этом, по оценке Ф. Кидланда и его соавтора Карлоса Сарасаги, львиная доля (2,1 %) отмеченного сокращения объемов производства была обусловлена технологическим отставанием и только 0,3 % – нехваткой капиталовложений101. С этими подсчетами не согласны Мигель Браун и Лукас Лач, которые считают, что технологическое отставание Аргентины в 1980-е гг. не было столь значительным, но, напротив, недостаток инвестиций сыграл более существенную роль в общем падении ВВП102. В любом случае бесспорным остается факт резкого замедления экономического роста в «потерянное десятилетие». При этом правящие круги периодически выдвигали программы реформ, но они не имели стратегического успеха. Развитие Аргентины продолжалось в рамках традиционной парадигмы и перед лицом внешней конкуренции несло крупные потери, а в ряде отраслей практически застопорилось. Более того, как отмечал Д. Кавалло, экономическая ситуация характеризовалась «стагфляцией» – застоем и инфляцией одновременно103. На фоне тяжелого хозяйственного положения (можно сказать, беспрецедентного провала) непросто складывалась и политическая обстановка. Едва оправившись от поражения в Мальвинской войне и пережив эйфорию восстановления демократических прав и свобод, аргентинское общество в 1983–1989 гг. прошло через ряд суровых испытаний. Оно подверглось вооруженным атакам мятежников, разочаровалось во многих государственных и гражданских институтах, пережило период гиперинфляции, проголосовало за предложенный «обновленным перонизмом» очередной националистический вариант дирижизма и неожиданно для самого себя получило из рук тех же перонистов жесткую неолиберальную модель социально-экономического развития и, по существу, стало во многих отношениях жить в «другой стране».

Правительство Р. Альфосина: наследие диктатуры и демократический транзит

Победа лидера партии ГРС Рауля Рикардо Алъфонсина на президентских выборах 1983 г. знаменовала качественную, исторического масштаба перемену в правящем классе Аргентины – переход стратегической инициативы и властных рычагов от полностью дискредитированных традиционных корпораций (военная верхушка, олигархические кланы, профсоюзные лидеры, католическая церковь) в руки политических партий и профессиональных политиков. Именно с последними аргентинцы в начале 1980-х гг. связывали свои надежды на восстановление конституционных и демократических порядков и кардинальное улучшение морально-политического климата в стране. Характерная статистика тех лет: по опросам общественного мнения, положительно оценивали политиков 90 % граждан, тогда как военных – 28, финансистов – 45, священнослужителей – 55, синдикалистов – 67 %104.

По откровенному признанию Э. Дуальде, «Рауль Альфонсин пришел к власти в 1983 г. потому, что олицетворял стремление аргентинцев к восстановлению свободы и демократии». В политической жизни страны президентские выборы стали своего рода «глотком свежего воздуха» после семи лет диктатуры. Что касается перонизма, то у большинства аргентинцев он продолжал ассоциироваться с трагическими событиями 1970-х гг. и на некоторое время утратил значительную долю былой популярности. ХП выступила под старыми знаменами и лозунгами и не нашла в своих рядах лучшего кандидата, чем Итало Архентино Лудер, которого сами хустисиалисты характеризовали как «тусклого политика, лишенного харизмы»105.

Радикалы получили от военных тяжелое наследие. Вот как характеризовал ситуацию А. Феррер. Экономика была обременена гигантским внешним долгом, в ней образовались глубокие структурные перекосы, инфляция превышала 300 % в год, цены на основные товары аргентинского экспорта падали. Вдобавок в Латинской Америке разразился долговой кризис, что еще больше ухудшило внешнюю конъюнктуру106.

Пять с лишним лет (1983–1989 гг.) пребывания у власти правительства партии ГРС стали – без преувеличения – особым периодом политической истории Аргентины. За эти годы необходимо было, во-первых, вывести страну из состояния своего рода психологического шока, вызванного жесткими репрессиями военных властей и тяжелым поражением в войне с Великобританией в Южной Атлантике; во-вторых, наладить функционирование совершенно разлаженного механизма конституционного правления, возродить демократические институты власти, гарантировать свободную деятельность политических партий, общественных организаций и средств массовой информации; в-третьих, оздоровить хозяйственное положение, модернизировать экономику, снизить уровень социальной напряженности; в-четвертых, вернуть Аргентине утраченный международный престиж, укрепить ее позиции на мировой арене. Другими словами, акцент нужно было сделать на поиске onmuмальных путей системного обновления страны. Задача исторического масштаба и стратегического значения.

Удалось ли радикалам достигнуть этих целей? Думается, что только частично. Слишком противоречивы были итоги правления ГРС. Бесспорно одно: радикалам в целом удалось стабилизировать конституционный строй, обеспечить необходимый минимум демократических свобод. Большие усилия были направлены на создание устойчивой буржуазно-демократической структуры на основе фактического принципа двухпартийное™: ГРС и ХП. Одновременно резко активизировалась деятельность многих общественных организаций, в том числе профсоюзов, вновь занявших видное место в политической жизни страны. Правительство Р. Альфонсина пошло на беспрецедентный для буржуазных государств Латинской Америки шаг, посадив на скамью подсудимых бывших главарей военных режимов, проведя чистку в рядах вооруженных сил.

В активе радикалов – прорыв на внешнеполитическом фронте. Буэнос-Айрес, игравший при военных режимах роль союзника силовой политики США в Центральной Америке и в конечном счете оказавшийся в международной изоляции107, в 1980-е гг. занял достойное место в мировых делах, стал выступать с самостоятельных взвешенных позиций, значительно расширил диапазон внешних связей. Как отмечалось в фундаментальном исследовании международных отношений Аргентины, «…правительство радикалов внесло глубокие изменения во внешнюю политику, что обеспечило ему важные достижения на международной арене»108. Аргентина стала активным участником Движения неприсоединения, сторонником политики мира и сотрудничества, поборником латиноамериканской солидарности и регионального экономического и политического взаимодействия. Из официальных документов аргентинского правительства следует, что именно на этих направлениях концентрировались основные международные усилия Буэнос-Айреса109.

Большой вклад в развитие новой аргентинской дипломатии внесли Р. Альфонсин (первый в истории Аргентины президент, посетивший в 1986 г. с официальным визитом Советский Союз) и министр иностранных дел и культа Данте Капуто, избранный в сентябре 1988 г. председателем Генеральной Ассамблеи ООН. В многочисленных выступлениях глава дипломатической службы последовательно проводил мысль о том, что внешняя политика должна быть предсказуемой и ориентироваться на защиту суверенитета и коренных национальных интересов страны, на приоритетное развитие всесторонних связей с государствами, с которыми Аргентину объединяет общая судьба и схожесть социально-экономических проблем. Отсюда – те позитивные подвижки, которые произошли в отношениях Буэнос-Айреса со многими латиноамериканскими странами. Назовем лишь главные: подписание 29 сентября 1984 г. в Ватикане Договора о мире и дружбе с Чили (это положило конец острому территориальному конфликту); участие в так называемой «группе поддержки Контадоры» по урегулированию ситуации в Центральной Америке (затем – в «группе Рио»); политическое и торгово-экономическое сближение с Бразилией в направлении создания интеграционной группировки в районе Южного конуса (только в одном 1986 г. было подписано 16 двусторонних аргентино-бразильских соглашений).