Перед закатом Земли (Мир-оранжерея)
Шрифт:
Обычной добычей пищеварительного вяза были, по преимуществу, растительные же существа, однако плоть тоже вполне удовлетворяла его питательные запросы. И семеро маленьких представителей людского племени были приняты здесь с гостеприимной готовностью.
Однако семеро маленьких представителей людского племени принялись теперь энергично сражаться за свои жизни и свободу, оскальзываясь в вязкой тьме, с яростью пытаясь ужалить желудок растения своими жалкими ножами. Но что бы они не делали, не возымело действия на могучий ствол. Только желудочный сок тек все быстрее и быстрее, по мере того как аппетит пищеварительного вяза нарастал.
– Дело плохо, – прохрипела Той. – Давайте немного передохнем и подумаем, что мы можем сделать.
Они уселись рядышком, обхватив колени руками. Растерянные, испуганные в тесной темноте, они могли только сидеть на корточках.
Напрягая ум, Грин силился придумать что-нибудь полезное. Он усиленно заставлял свою голову работать, не обращая внимания на липкий сок, стекающий по лицу и спине.
Он попытался вспомнить, как выглядит ствол снаружи. Они обнаружили этого хищника, подыскивая себе место для ночлега. Перед этим они взобрались по крутому склону, обогнув подозрительную песчаную поляну, совершенно голую и лишенную всякой растительности, а потом, на вершине поросшего короткой травой утеса наткнулись наконец на поваленное дерево. Снаружи дерево было совершенно гладким…
– Эй! – воскликнул он в темноте.
– Что такое? – переспросил Вэгги. – Чего это ты кричишь?
Он был зол на свое племя; разве не он мужчина, которого нужно защищать и оберегать от любых опасностей?
– Мы все вместе разом толкнем изнутри эту стену, – объяснил Грин. – И тогда дерево покатится.
Вэгги фыркнул в темноте.
– И что толку? – спросил он.
– Делай, что он говорит, ты, маленький сопляк! – в голосе Той слышна была неприкрытая ярость. Они поднялись, хлюпая соком. Как и Вэгги, Той не могла взять в толк, что придумал Грин, но она должна была поддерживать свой авторитет. – Быстро, все вместе, толкаем эту стену.
Скользя в жиже под ногами, они занимали положение поудобней, ощупывая друг друга в темноте руками, чтобы убедиться, что все они повернулись и смотрят в одну сторону.
– Все готовы? – спросила той. – Толкаем! Еще раз! Толкаем! Толкаем!
Их ноги скользили в густом сиропе на дне ствола, но им удалось толкнуть дерево всем разом, потом еще и еще. Той командовала и подбадривала всех криками.
Потом пищеварительный вяз стронулся с места.
Теперь они кричали все, кто в восторге, кто от страха. Они навалились на стену снова, все вместе дружно крича в унисон. Ствол опять немного повернулся. Потом повернулся еще. Потом покатился уже без остановки.
Им больше не нужно было толкать. Как и рассчитывал Грин, вяз, достигнув склона холма, покатился вниз сам по себе. Семь маленьких человеческих существ теперь кувыркались внутри со все нарастающей скоростью.
– Приготовьтесь, и как только покажется просвет, выбирайтесь все наружу и бегите, – крикнул Грин. – Если только просвет покажется. На дне лощины ствол может расколоться.
Когда они угодили в песчаную полосу, вяз начал увязать и скорость карусели замедлились, потом крутизна склона уменьшилась настолько, что дерево остановилось совсем. Симбиот вяза, маленькое растительное существо, скачками несущееся вслед за своим партнером, наконец настигло его. Вскочив на ствол вяза, растительный зверь прочно вцепился своими отростками в трещины коры; приготовившись питаться. Но пообедать оно не успело.
Под песком что-то задвигалось.
На свет появилось сначала одно похожее на корневище щупальце, за ним другое. Слепо взмахнув в воздухе, щупальца крепко обхватили вяз поперек ствола. Ива-убийца полностью выбралась из песка и растительный симбиот стремглав бросился наутек. В ужасе сжавшись внутри ствола, люди услышали как тяжко застонала ива-убийца.
– Приготовьтесь бежать со всех ног, – прошептал Грин.
Лишь малое число растений способно было противостоять хватке ивы-убийцы. Ее теперешняя жертва была совершенно беззащитна. В тисках могучей хватки щупалец ивы, тело вяза затрещало со звуком ломающихся ребер. Без надежды на спасение вяз развалился на несколько кусков словно гнилушка под сапогом лесника.
Как только солнце блеснуло над их головами, племя бросилось к свету, ища спасения.
На ногах оказались все, кроме Дрифф. Несчастная девочка попала в ловушку в дальнем конце ствола, откуда выход ей был перекрыт смявшимися внутрь стенами ствола вяза. В отчаянии она принялась кричать и биться, но вырваться не могла. Остальные – уже в спасительных зарослях высокой травы – в ужасе остановились, обернувшись назад.
Переглянувшись, Той и Поили бросились на выручку.
– Вернитесь, вы, глупые! – закричал им вслед Грин. – Вы погибните!
Не оглядываясь, девушки устремились обратно к песчаной поляне. В панике, Грин следом сорвался с места.
– Не подходите туда! – кричал он на бегу.
В трех ярдах от них из песка поднялось огромное могучее тело ивы-убийцы. Посреди головного сосредоточения корней ивы блестел на солнце коричневый грибковый нарост, тот самый гриб, который Грин уже столько раз видел раньше. Вид этого гриба было невозможно вынести. Грин не понимал, как могли спокойно смотреть на него остальные. Он бросился к Той, сбил ее с ног и закричал ей в лицо, чтобы она поскорей убиралась прочь, спасая свою душу.
Той словно и не слышала его. Всего в нескольких дюймах от извивающихся белесых корневищ, вместе с Поили она пыталась высвободить из плена вяза Дрифф, нога которой оказалась зажата между двумя кусками дерева. Наконец один кусок дерева поддался и девушки оттащили пленницу прочь. Схватив Дрифф под руки, Той и Поили повели ее к остальным в заросли спасительной травы. Грин бежал следом за ними.
Еще через мгновение все они уже лежали, задыхаясь, на земле. Липкий сок, песок и грязь сплошь покрывали их тела и они с трудом узнавали друг друга.
Той поднялась и села первой. Повернувшись к Грину, она проговорила голосом, в котором клокотала ледяная злоба:
– Грин, я изгоняю тебя из племени. С сегодняшнего дня ты остаешься один.
Под презрительными взглядами остальных, со слезами на глазах Грин вскочил на ноги. Изгнание из племени было самым суровым и страшным наказанием, которое только можно было придумать. Женщины редко изгонялись из племени; о том, чтобы из племени изгонялся мужчина, вообще никто и никогда не слышал.