Передаю цель...
Шрифт:
Он не верил, что так просто может закончиться этот поиск, что нарушитель после стольких ухищрений даст себя схватить на дороге, когда и след-то его, как говорится, давным-давно простыл. Но пока что и сам Кайманов не мог предложить никакого другого разумного решения, лишь отмечая про себя, как летят одна за другой драгоценные минуты.
Прямой отрезок шоссе на плоской равнине позволял наблюдать дорогу в оба конца на несколько километров.
Приказав Семину смотреть в заднее стекло и оповещать о приближении кого бы то ни было с тыла, Воронцов стал наблюдать за дорогой перед машиной. Кайманов
Оставив Воронцова с Гуляевым на шоссе, Кайманов попросил водителя проехать по дороге к аэропорту, туда, где в полукилометре от перекрестка виднелся мосток, от которого уходил в сторону зарослей турунги узкий проселок. Как сказал подполковник Журба, именно на этот проселок свернул нарушитель, спасаясь от заслонов, выставленных в районе аэропорта.
Выйдя из машины, Кайманов внимательно осмотрел почву, на обочине остановился, удивившись, что мог делать здесь нарушитель в такой спешке, когда уже чувствовал за собой погоню.
Но ошибки быть не могло: хорошо видны были и отпечатки сапог с косячками на каблуках и такого же размера огромные зимние ботинки на рифленой подошве. В турунге — потревоженная листва, несколько вмятин на почве от каблуков: видимо, те, кто был здесь, изрядно торопились.
Кайманов хлопнул себя по лбу и от всего сердца выругался.
— Что, товарищ майор, нарушитель? — спросил шофер.
— Давай скорей к лейтенанту!
Воронцов отреагировал так же, как шофер:
— Нарушитель?..
— Черта лысого, а не нарушитель! Провели нас, как малых ребят! Вызывай скорей по радио подполковника!
Воронцов включил рацию, комендант ответил сразу.
— Товарищ подполковник, — начал было Кайманов в повышенном тоне, но тот его тут же остановил:
— Что шумишь, Яков Григорьевич?
По его умиротворенному тону Кайманов почувствовал: у подполковника хорошее настроение.
— Все в порядке, — сказал Журба. — Взяли гуся лапчатого.
— Как взяли? Этого не может быть! Не того взяли!
— Точно того, можешь не сомневаться…
— Товарищ подполковник, еще раз говорю, не может этого быть!
— Как не может, когда он с наручниками у нас в машине сидит. Вот тебе и раз! Сам его проманежил от границы до города, а теперь не может быть?
— А приметы?
— Все точно, как ты говорил. Совпадают и физические данные и гвоздики на каблуках…
— Товарищ подполковник, — едва выслушав его, воскликнул Кайманов. — Поскольку вы уже задержали пособника, прошу срочно выехать с ним в аэропорт. Я со своей группой выезжаю туда немедленно. Прошу разрешить действовать самостоятельно.
В трубке секундное молчание, затем голос коменданта:
— Действуйте, Яков Григорьевич, выезжаю к вам…
— Вызови-ка мне к рации Пинчука, — сказал Воронцову Кайманов и, когда тот подошел к микрофону, приказал:
— Немедленно предупредите диспетчера и сопровождающего пассажиров контролера о присутствий в аэропорту опасного преступника. Передайте приметы: нарушитель высокого роста, в демисезонном пальто бежевого цвета, в зимних ботинках на толстой рифленой подошве. Рисунок следа напоминает панцирь черепахи. Особая примета нарушителя — на тыльной стороне правой руки свежие царапины от колючек шиповника. Об этом обязательно скажите контролеру. При проверке билетов на посадке, она должна подать вам знак. Сами наденьте поверх формы комбинезоны, под видом техсостава будьте у трапа самолета, ждите нас. Одного пошлите встречать нашу группу с летучкой техпомощи на поворот дороги. Все.
— Понял вас, товарищ майор, — напряженным голосом доложил Пинчук.
В телефонах раздался щелчок и на той же волне послышался голос коменданта:
— А у моего нарушителя царапин от шиповника нет, — сказал подполковник Журба.
— И ногти у него наверняка чистые, — добавил Кайманов. — Пальцами в землю он окурок не прятал.
Пинчук встретил их с машиной техпомощи у поворота дороги, от которого оставалось не больше трехсот метров до аэровокзала.
— Товарищ майор, вот комбинезоны. Диспетчер предоставил в наше распоряжение эту машину. До отправления ближайшего самолета через Москву в Ленинград остается меньше часа. Пассажира с переданными вами приметами нигде не видно.
— Комбинезоны есть, нарушителя нет, — подвел итог Кайманов. — Ладно. Встречайте подполковника. Поедете со своей машиной к ангару, что справа от вокзала. Я буду у начальника аэропорта.
«Неужели ошибся?» — по пути к аэровокзалу раздумывал Кайманов. — Тогда или задержанный комендантом неизвестный и есть нарушитель, или преступник настолько осторожен и хитер, что и здесь приготовил нам какой-то сюрприз».
Разослав Воронцова, Пинчука и четырех солдат, переодетых в рабочую форму обслуживающего персонала по всей площадке, где толькомогли быть пассажиры, представившись начальнику аэропорта,Кайманов отправился кангару, куда, как он этозаметил, уже проехала машина техпомощи с подполковником и задержанным им пособником.
— Товарищ подполковник, — доложил он встретившему его Журбе, — самолет в Ленинград через Москву вылетает через тридцать пять минут. Посадка пассажиров будет произведена через двадцать минут. Времени у нас в обрез. Хоть я и оставил Воронцова и Пинчука с солдатами на аэровокзале, но там необходимо быть нам самим.
— А этот? — подполковник приоткрыл дверь в соседнюю комнату, где с двумя конвоирами находился задержанный. Журба как будто хотел сказать: «Чем не хорош?»
Нарушитель был действительно «хорош». Богатырского роста, с объемистой талией, в запыленных сапогах и форме капитана погранвойск, с подсохшими потеками пота на лице.
Кайманов попросил его показать одну и другую подошву сапог. Сапоги были те самые, не новые, с косячками на каблуках: один косячок подбит тремя гвоздиками, другой — четырьмя.
Вид у задержанного самый внушительный: из-под насупленных бровей угрюмо смотрят свирепые глаза. Дышит тяжело, широко раздувая ноздри, хотя гонка от границы до Ашхабада закончилась два часа назад, и на последнем этапе — не пешком шел, ехал на машине.
Кайманов жестом предложил нарушителю перейти со своего места. Едва взглянув на след, сказал: