Передряга
Шрифт:
— Они не удивились насчет операции?
— Никак нет. Мы это под дело об убитом Дмитрии Луцике подвели. Мол, убитый был посредником в группе, его за что-то повесили, а милиционеру этому случайно удалось выйти на всю группу. Погибли двое сотрудников МВД.
— Почему двое?
— Ну так… второй-то тоже будет выходить? А в заключении время и причину смерти поставим те, которые надо.
— Что значит «которые надо»? — нахмурил густые брови полковник. — Ты что, Коновалов, с ума сошёл? У тётки на блинах, что ли? «Которые на-адо», —
— Так точно, товарищ полковник. А я разве сказал… Конечно, правду и запишем. Мол, погибли в перестрелке с особо опасной группой торговцев наркотиками.
— А то — «которые надо». Совсем обалдели, понимаешь. — Полковник полистал бумаги, буркнул: — Сертификат нашли?
— Нет. Он, очевидно, у того, второго.
— А с Диденко что?
— Возьмем в ближайшие полчаса.
— В смысле?
— Да он лошадь на Пушкинской площади угнал.
— Что он угнал? — искренне изумился полковник.
— Лошадь. И сейчас направляется в центр, мушкетёр хренов. Мы все перекрыли. Никуда ему теперь не деться.
— Как возьмете, сразу ко мне.
— Хорошо, товарищ полковник. У нас ещё одна новость.
— Ну?
— Один из наших сотрудников доложил следующее: им получены агентурные сведения о том, что разыскиваемая нами группа отвезла пленки на телевидение.
— Куда? — Полковник ддже подскочил от изумления.
— На телевидение. Сама-то группа якобы уже отбыла в Курск, домой, но копии пленок успели передать на ОРТ и еще несколько каналов.
— Что за сотрудник? — поинтересовался полковник.
— Капитан Стеклов. Михаил Стеклов.
— Поощрите за отличную работу. Благодарность в приказе я вынесу. Учись, Коновалов. Один сотрудник с хорошей агентурной сетью сделал больше, чем все твои живоглоты вместе взятые.
— Так точно, товарищ полковник, — вытянулся во фрунт тот.
— Отправь людей на телевидение, пусть просмотрят плёнку и снимут копию.
— Может быть, наложить запрет на выпуск материала в эфир?
— Не стоит. Вой поднимется. Как же, ФСБ нарушает закон о СМИ! Газетчиков ведь хлебом не корми, дай только пасть поразевать. Распустили, понимаешь. Так что плёнки не трогать. Только снять копии и немедленно ко мне.
— Ясно, товарищ полковник.
— И живо. Одна нога здесь — другая там.
— Так точно.
— Действуй.
Как только Коновалов вышел, полковник закурил и отодвинул от себя бумаги. Кому охота забивать себе голову всякой чушью? Вот если вызовут «на ковер» к большому начальству, тогда и захватит с собой. А прочитать всю эту галиматью можно и по дороге.
Выслушав рассказ шефа, Олялин задумчиво кивнул:
— Двадцать
— Это немного, если учесть, какие деньги можно выручить впоследствии за акции, — спокойно произнёс Константин Георгиевич.
— Как бы не было подвоха.
Олялин с удовлетворением отметил, что к шефу вновь вернулось прежнее спокойствие и уверенность. Несмотря на изрядное количество выпитого, Константин Георгиевич выглядел практически трезвым.
— Нет. Похитители — не дураки, — покачал головой он. — Им, конечно, было известно заранее, что именно они похищают. Значит, должны были сообразить, что сбыть акции не удастся. Думаю, они играют в открытую.
— В любом случае… Когда отнесем деньги… — Олялин намеренно держал длинные паузы, — …оставим у камер нашего человека. Пусть проследит, кто придёт их забирать.
— Хорошее предложение, — Константин Георгиевич придвинул Олялину бумажку, на которой были записаны номера ячеек и коды. — Мне бы очень хотелось узнать, от кого они получили информацию о сделке. А пока пошли кого-нибудь из своих парней на Курский вокзал забрать сумки с акциями из камеры хранения.
— Лучше поеду сам. Если эти… ублюдки оставили наблюдателя, я его засеку.
— Да, — кивнул Константин Георгиевич. — Это отличная мысль. Конечно, поезжай лично.
Через двадцать минут серебристый «Линкольн-Таункар» припарковался на стоянке у Курского вокзала. Олялин не стал выходить из салона. Он уже заметил человека, которому назначил встречу, но тот не спешил подходить. Соблюдал осторожность. Стоял, подпирая стену вокзала плечом, и смотрел по сторонам. Шмель — именно так звали человека — всегда славился чрезвычайной осмотрительностью и фантастическим, звериным чутьем на опасность. Кроме этого, Шмель обладал еще одним очень ценным качеством.
Он умел стрелять из снайперской винтовки. Само по себе это качество не могло поразить воображение, если не знать, на какие дистанции стрелял Шмель. От километра и больше. Снайпер никогда не подходил к жертве ближе. Считал это чересчур большим риском. Когда же выстрел произведен с большого расстояния, поймать стрелка практически невозможно. На одни только поиски орудия убийства уходит от двенадцати часов до нескольких суток. По мере удаления от цели количество возможных позиций возрастает в геометрической прогрессии.
Наконец Шмель отлепился от стены, вразвалочку подошел к машине и забрался на переднее сиденье. Знаменитая походочка являлась следствием инвалидности. Шмель был безногим. Сперва он не мог найти работу и «с голодухи» взялся выполнить заказ. Для форса свалил мишень с расстояния тысяча шестьсот метров. Талантливого стрелка приметили. Очередной заказчик обеспечил его отличными импортными протезами. С тех пор карьера Шмеля быстро пошла в гору.
— Привет, командир, — глухо поздоровался он, захлопывая дверцу.