Переговорщик
Шрифт:
Хотелось, конечно, Рида послушать, но так уж было заведено, что отвечающий за безопасность Майкл Скари должен был обойти галереи вокруг зала. Рид отвлекся на секунду и глянул на вытянувшегося столбом старика. Майкл с сожалением развел руками - мол, ничего не поделаешь, сам ведь знаешь, пройдусь вокруг для порядка. Рид понимающе кивнул и отвернулся, перевернув страницу молитвенника. Майкл прошел вдоль стены мимо скамей и свернул в правую галерею. Голос Рида, вновь начавшего проповедь, отдалился, и Майкл, уже не опасаясь, что шумом своих шагов отвлечет слушателей, размашисто затопал по каменному полу, намереваясь побыстрей обойти церковь. Проходя по небольшому коридорчику позади кафедры, соединявшему правую и левую галереи, он кинул взгляд через арочный проход в зал. Все без исключения прихожане внимательно слушали Рида. Самого его из этой арки не было видно, но его голос,
Майкл оглянулся на дверь, ведущую из коридорчика в пристройку, где обитал Валентайн. Может, навестить старика сейчас? Да, конечно, он пообещал Риду не беспокоить преподобного во время службы, но почему бы сейчас не проведать преподобного - просто убедиться, что с ним все в порядке. Майкл в нерешительности замер. В зале позади наступила тишина: наверное, Рид сделал паузу в проповеди, давая себе и слушателям небольшую передышку. Майкл, решив, что обход второй галереи может и подождать, шагнул к двери жилища Валентайна. Стучать он не стал, боясь разбудить преподобного, а просто осторожно отворил оказавшуюся незапертой дверь. Пройдя внутрь, он миновал помещение, игравшее роль небольшой гостиной, в которую вела еще одна дверь с улицы, и заглянул в отгороженный матерчатой занавесью небольшой закуток, где была спальня преподобного. Кровать Валентайна у стены была пуста. Лучи солнца из небольшого квадратного окошка падали на аккуратно застеленную постель. Майкл поначалу растерялся. Что за чертовщина! Рид что, на пару с Валентайном решили над ним подшутить?
Майкл развернулся и нос к носу столкнулся с Ридом. Тому как-то незаметно удалось пробраться в комнату вслед за Майклом.
– Кого-то ищите, сэр?
– поинтересовался Рид. В глазах вместо привычных веселых искорок колючий лед. От этого в словах парня прозвучала еще более несообразная ему коробящая и холодная жесткость.
– Что за дурацкий вопрос, Рид!
– рассердился Майкл.
– Где Валентайн!?
– Как и положено праведникам, в раю, - ухмыльнулся парень, пряча ладони в широких рукавах сутаны, поднятых согнутыми руками на уровень груди: каждая ладонь засунута в противоположный рукав.
– В раю? О чем ты?
– Майкл почувствовал себя неуютно.
– Кончай говорить загадками!
Рид наклонил голову, как будто решил обдумать следующий ответ, но вдруг совершенно неожиданно резким движением высвободил ладони из рукавов и без замаха по широкой дуге нанес удар. Майкл, оказавшийся совершенно неготовым к подобной выходке парня, запоздало вскинул руку, защищаясь. Руку обожгло, и Майкл заметил, что парень сжимает в одной руке нож. Первоначальный шок от произошедшего на мгновение сковал разум старика. Рид, воспользовавшись этим, вдруг нырнул вперед и ударил локтем снизу вверх, целясь Майклу под подбородок. Опять старик недостаточно быстро отреагировал и в результате отлетел к стене, чувствуя во рту солоноватый привкус крови. Голова гудела. Сквозь вязкий звон внутри черепа протиснулась мысль об автомате, висевшем на плече. Не успеть! Этот подонок ударит быстрее...
Рид зловеще осклабился, перехватил нож лезвием к запястью и ринулся на Майкла, намереваясь довершить начатое дело. Старик собрался. Больше никаких сомнений. Перед ним враг. Молокосос и подонок. Майкл нагнулся, и лезвие ножа проскрежетало по штукатурке стены. Парень по инерции повернулся боком, и старик, разогнувшись, поймал руку Рида с ножом и вывернул ее в сторону, одновременно заводя свою вторую руку под мышку парня и дотягиваясь ладонью до его шеи. Рид оказался к нему спиной, и Майкл, отпустив руку Рида с ножом, поторопился протиснуть свою освободившуюся руку под вторую мышку парня, не давая тому вывернуться. Теперь рука Рида с ножом торчала в сторону, а парень напрягал шею, пытаясь высвободиться из захвата. Майкл в свою очередь пытался соединить обе свои ладони в замок у основания головы Рида, изо всех сил отжимая тому шею.
– Ты все равно сдохнешь, старый урод!
– выдавил
Майкл стал уставать. Еще немного, и Рид отбросит его в сторону, освободившись из захвата. Собрав все оставшиеся силы, Майкл подался назад, выводя Рида из равновесия, и когда тот от неожиданности присел, навалился на его шею, вкладывая в рычаг, образованный локтем, вес своего тела. Шея Рида противно хрустнула. Нож вывалился из расслабившейся руки и звякнул об пол. Тело парня, мгновенно обмякнув, будто резиновая игрушка, из которой выпустили воздух, сложилось пополам и упало возле ног Майкла.
Старика била дрожь. Он весь взмок, будто только что побывал под дождем. Усталость валила с ног. Он уже не тот, что был раньше. Впервые за последние двадцать с лишним лет он убил человека. Очень давно он испытал нечто подобное, когда убил впервые. Тогда это был его долг, работа, но то первое потрясение он запомнил на всю жизнь. И вот теперь вновь, как тогда, он чувствовал отвращение к самому себе, находясь в ступоре, будто смотрел на себя со стороны и до конца не верил, что все это происходит с ним. В голове неотступно бился вопрос - зачем он убил парня? Может быть, был иной выход? Майкл зацепился за эти вопросы, стал карабкаться назад, в свое обездушенное тело, вопрошая, как заклинание: зачем, зачем, зачем? Потому что он напал. Почему он напал? Кто этот Рид на самом деле и что здесь происходит? Все это не зря! Что-то должно случиться или уже случилось! Тревога затопила сознание Майкла, вытеснив без остатка сомнения и жалость. Усталость мгновенно отступила, и старик бросился из пристройки в церковь. Миновав переход между галереями, он выскочил через арку в зал.
Там все по-прежнему, ни малейших признаков чего-то особенного, незнакомого, тревожного. Дети и взрослые сидят на своих местах и негромко перешептываются, делясь впечатлениями и терпеливо дожидаясь, когда отлучившийся Рид продолжит прерванную проповедь. Они заметили Майкла, увидели его искаженное лицо и окровавленную рубаху, с непонимающими лицами стали приподниматься с мест, а он закричал еще из-под арки, сдергивая с плеча автомат:
– Пригнитесь! За лавки! Ложитесь на пол! Детей на пол!
Он выбежал в зал, остановился перед кафедрой и стал крутиться волчком, озираясь по сторонам, цепляясь взглядом за проходы в галереи, дверь на улицу, стропила под потолком, нервно схватывая движение голубей наверху. Люди, не понимая, что происходит, что-то растерянно кричали ему, но он их не слышал. По спине у него бегали волны мурашек, грудь холодными пальцами сжимал страх - он знал это чувство - чувство надвигающейся опасности - неведомой, невидимой и оттого еще более страшной в своей неотвратимой неожиданности. Сквозь эту ненормальную тишину, прорвав натянутую до предела глушь, внезапно ворвался хрустальный звон разбивающегося стекла. Вспугнутые звуком, голуби заметалась под сводами зала, оглушительно хлопая крыльями. Майкл дернулся, поворачиваясь к окнам. Разноцветный витраж как раз напротив старика взорвался водопадом осколков, и в потоке стекла внутрь зала влетело что-то темное, таща за собой струну туго натянутого троса. Осколки посыпались на голову Майкла, и он вынужден был закрыться руками, отбросив автомат в сторону. Когда он разогнулся, стряхивая с кончика носа тяжелые капли крови, сочащейся из рассеченной головы, перед ним, широко расставив ноги в высоких ботинках, стоял человек в темном комбинезоне, одной рукой держащийся за карабин пристегнутого к поясу троса, а в другой сжимая короткий автомат, снабженный глушителем. Не дав старику опомниться, незнакомец ловко перехватил автомат второй рукой и ударил Майкла рукояткой в висок. Стая взбесившихся голубей закрутилась вокруг и взмыла куда-то вверх, сменившись стремительно надвигающимся каменным полом. Майкл приготовился испытать боль от удара о камни, но против ожидания провалился сквозь них, и его обступила глухая тьма подземелья, и уже черные голуби на бесшумных крыльях стали уносить его нематериальное сознание в мрачную даль.
Очнувшись, Майкл почувствовал, что его тело раскачивается, будто на волнах. Может, он упал в те самые волны Стикса и несомый течением реки смерти, никогда не сможет причалить ни к одному из берегов? Что за бред! Он, несомненно, еще жив. Что-то липкое склеивало веко над левым глазом, не давая ему раскрыться. Веко над правым удалось открыть. Внизу медленно, то чуть приближаясь, то отдаляясь, проплывала земля, поросшая жухлой травой. По сторонам виднелись две пары шагающих ног. Майкл сообразил, что его волокут под руки. Его ноги скребли землю где-то далеко позади, а здесь эти двое, не замечая, что он очнулся, вели непринужденный разговор: