Перехлестье
Шрифт:
– Отпусти ее.
Жнец не отдернул руку, но хватка на шее девушки ослабла.
Лиска опасливо вздохнула, приоткрыла один глаз. Жива вроде. Значит…
Кто это сказал? Голос и знакомый, и нет. Никак не получается вспомнить, где же доводилось его слышать. Василиса точно знала – за ее спиной все столики пусты, если не считать того, в углу, где расположился Багой с припозднившимся посетителем. Кто тот незнакомец? Ну не трактирщик же это приказывает, таким твердым ровным голосом? Или он? Да что…
– С чего бы? – Голос Жнеца был спокоен и безлик, словно говорил не человек,
Давным-давно у Лиски была такая на стареньком компе – было забавно вносить туда какие-нибудь эмоциональные предложения, типа: «Офелия, любовь моя! Вернись, изнемогаю!» или еще какую-нибудь феерическую чушь. И программа проговаривала текст бездушным, лишенным интонаций голосом. В духе Марьи-искусницы: «Что воля, что неволя – все равно».
И снова девушка поймала себя на том, что думает о какой-то ерунде, тогда как сильные руки Жнеца удерживают ее, не давая вырваться, но более, правда, и не лишая возможности дышать.
– Я тебе приказываю. Отпусти девушку.
Жнец усмехнулся:
– А кто ты такой, чтобы отдавать приказания мне?
– Фирт, отпусти. Она не в твоем праве.
Тот, кого назвали Фиртом, лишь еще ближе прижал к себе Василису. Стряпуха почувствовала прохладу, исходящую от мага, и по телу прошла волна крупной дрожи. Ее заступник, стоящий позади, видимо, принял эту дрожь за страх.
– Не бойся, он тебя не тронет. Фирт!
– Я должен был понять, что без тебя тут не обошлось. Стало скучно там, наверху, правда, Маркус? И тебе понадобилось место среди смертных, да? Особое место, чтобы и не узнал никто, и поучаствовать во всем происходящем удалось. Верно?
– Ты ошибаешься, – все так же спокойно проговорил невидимый Лиске мужчина.
Девушке очень хотелось обернуться, посмотреть в лицо говорящему, но Жнец держал ее крепко, не давая увидеть, понять. Оставалось только слушать.
– Я был в храме, у Чаши, Маркус, – возразил маг. – Эта девушка не избранница Грехобора. Его судьба была связана с другой. Равной ему по силе. Ты все поменял себе на забаву, думая, что никто не сумеет это исправить. Только ведь девчонка может умереть. Стоит мне лишь захотеть, и твой план рухнет.
– Ты ошибаешься. Она – его нареченная. Глен должен был соединить свою жизнь именно с ней.
Недоумение. Холод в груди, вызванный испугом. Осознание сказанного и волна удушливого жара – то первобытный ужас поднялся в груди. Василиса окаменела. Что? Что?
– Имя Грехобора – Йен, – все так же невозмутимо поправил бога Фирт. – Не Глен. Да, созвучно, но…
Тишина. Однако девушка даже сквозь пелену паники и страха почувствовала, как тот, кого назвали Маркусом, хотел что-то возразить. Хотел и… не возразил. Так бывает, когда человек готов сыпать аргументами, но вдруг понимает – аргументы лишь подтвердят его неправоту.
– Ваш бог ошибся? – шепотом, почти неслышно произнесла стряпуха, закрывая глаза.
Почему ей так больно? И дышать нечем, воздух комками застревает в гортани.
– Он вел свою игру, – спокойно ответил Жнец. – И ты в ней только пешка. Но я решил подыграть противоположной стороне. Поэтому
– И что теперь? – Голос стоящего за спиной Василисы мужчины снова изменился, наполнился мощью и силой. – Зачем ты здесь?
– Я лишь заберу эту дивную девушку с собой, – так же невозмутимо ответил мужчина. – Ты притащил ее сюда, а мне надлежит отправить обратно. И ты не будешь мне мешать.
После этих слов рука, удерживавшая Василису за шею, вновь налилась тяжестью.
По всей видимости, ответ Жнеца не удовлетворил того, кто назывался Маркусом. Васька ощутила, как воздух в помещении набряк, сделался вязким от выплескивающейся силы. Она не поняла, почему двое мужчин, ранее обсуждавшие видий, застыли как неживые. Не поняла, почему в голосе бога, что-то говорящего Фирту, проступает даже не опасение – страх.
Впрочем, все это прошло мимо Васьки не потому, что она была от природы так уж твердолоба. Нет. Просто в этот самый момент девушка всеми силами души не хотела осознавать жестокую правду: все происходящее с ней – лишь ошибка. Она сама – ошибка. И Йен. Тоже ошибка.
– Мы с тобой не закончили один разговор… – тем временем спокойно сказал Жнец. – Мой ответ – нет.
Бойтесь исполнения желаний
Цетир был пуст. Здесь царила торжественная и звонкая тишина. В просторном зале на широкой скамье лежала бледная, очень слабая и словно еще больше истончившаяся Милиана. Узкие окна по случаю непогоды никто не закрывал, и теперь на полу блестели лужи. Здесь было полутемно, просторно, зябко и после трактира Багоя – всегда ярко освещенного, переполненного посетителями и ароматами Василисиной стряпни – совершенно неуютно. Несколько скамей, три широких грубо сколоченных стола, сальные свечи на глиняных подставках – вот и все убранство.
– Я передал. – Глен появился внезапно, заставив Шахнала вздрогнуть.
Жрец осенил себя защитным знамением и даже пересел на другую скамью, стараясь держаться подальше от колдуна, за что тотчас заслужил презрительный взгляд последнего.
– Сердилась? – осторожно спросил Йен, тогда как его изуродованные ладони продолжили мягко скользить над раной Повитухи.
– Нет. Совсем нет. Все поняла. Хотя я не успел толком объяснить… – призрак махнул рукой и замолчал, с любопытством глядя на происходящее.
Ему было по-настоящему интересно поглядеть на то, как лечат, да не просто лечат, а вытаскивают из мира духов почти умершую магессу.
– Со мной все хорошо. – Мили в который раз попыталась перехватить руку мужчины. – Я в порядке.
– Я должен перепроверить.
– Йен. Я жива. Не переживай. – Ей наконец удалось перехватить запястья Грехобора. – Ты все сделал правильно.
Она понимала состояние Йена. Помнила, как много лет назад, после сокрушительного всплеска ярости и осознания того, что он натворил, маг пытался спасти тех, кого еще совсем недавно бездумно расшвыривал, убивая и калеча. Помнила, какое отчаяние поселилось в его глазах, когда он понял, что дар к исцелению утрачен. Помнила его страх, бессилие… обиду. Обиду на нее – Милиану.