Перехлестье
Шрифт:
Мужчина за ее спиной хмыкнул, но ничего не сказал.
А стряпуха отчаянно молилась о том, чтобы их путешествие оказалось недолгим.
Фирт ехал молча, надежно, но без грубости прижимая к себе добычу. Добыча же, притерпевшись и изнемогая в тишине, принялась отчаянно вертеть головой по сторонам.
До сего дня Лиска видела только лес и Аринтму, поэтому сейчас жадно любовалась ночными видами незнакомого мира. Страшный жеребец нес наездников через бескрайние поля (или это были луга – Василиса не понимала разницы), и незнакомые созвездия сияли над головами путников, а луна, бледно-голубая и пугающе огромная, заливала
В прозрачном полумраке поле переливалось сотнями огоньков. Сперва Василиса приняла эти мерцающие точки за светлячков, но потом поняла – светлячки слишком крупны и отчего-то парят над колышущимися травами, реют в воздухе и словно что-то нашептывают, будто провожая припозднившихся путников. А ветер нес над землей пряный сладкий аромат…
Скакун шел медленно, то и дело останавливаясь, и Фирт снова и снова вынуждал упрямое животное двигаться дальше. Василиса любовалась ночью, но при этом ловила себя на том, что по коже нет-нет да пробежит легкая дрожь, не имеющая ничего общего с ознобом. Казалось, будто здешняя природа при всей своей чарующей красоте таит какую-то опасность. И темные сполохи, похожие на рваные клочья тумана, мелькали в свете мерцающих огоньков. Неуловимые, почти незаметные, они омрачали картину всеобщего умиротворения.
– Неприкаянные души, – ответил на невысказанный вопрос девушки Жнец. – Пока я рядом, можешь не опасаться. Они боятся магии. Это поле охраняет от людей владения колдунов.
– И долго нам еще по нему ехать? – поинтересовалась практичная Вася.
– Пару дней. Надо добраться до Дальних скал.
– А потом?
– Внутрь.
– Внутрь… скал? Зачем?
– А зачем люди ходят к скалам?
– Вот уж не знаю. Любоваться? И вообще, ты всегда такой многословный?
– А ты всегда болтаешь без умолку? – По голосу было слышно, мужчина улыбается.
Его, видимо, забавляло Лискино любопытство и ее острый язычок. А вот девушке было несладко.
– Фирт…
– Жнец. Люди не могут называть магов по имени. Только по назвищу.
– Фирт, – выслушав его замечание, повторила Василиса, – давай будем друг с другом откровенны. Я пока веду себя очень спокойно. Заметь, я не сопротивлялась, кода ты хватанул меня своей магической рукой. Не билась в истерике, когда ты торговался, прикрываясь моими формами, как щитом. Я даже слова против не сказала, когда ты взгромоздил меня на это копытное чудовище. Сейчас мы едем по полю, полному призраков. И я по-прежнему совершенно спокойна, настроена на философский лад и пытаюсь быть любезной. Так вот. Если ты не хочешь провести остаток нашего пути оглохшим от моей истерики, ответь на несколько вопросов. Очень прошу.
– Я маг, – сказал ей мужчина.
– И?
– Тебе положено меня бояться, – не особо надеясь на успех, напомнил Фирт.
Собеседница лишь безразлично пожала плечами и, извернувшись, посмотрела в глаза Жнецу.
– Это можно расценивать как разрешение на истерический припадок?
Он усмехнулся:
– В скале пролегает подземный коридор. Он приведет нас… в Жилище.
– Жилище?
– Это место, где в последние месяцы собираются колдуны. Их предводительница – Анара – отыскала это укрытие и защитила его от дэйнов. Там новообращенных колдунов учат подчинять дар, делают сильными и злыми.
– Зачем? Нет, не отвечай, – Василиса
Жнец не стал подтверждать или опровергать ее догадку, лишь спросил:
– Почему ты не боишься меня? Я в любой миг могу сделать так, что тебя не станет.
– Ну да, можешь, – Василиса поерзала, стараясь устроиться удобнее. – Но ведь не сделаешь. Иначе чего ты так переполошился, когда я едва не коснулась твоей рукавицы еще там, в трактире?
– Возможно, тогда тебе было рано умирать.
– Нет. Ты меня не убьешь. – Стряпуха улыбнулась, услышав за спиной негромкую добродушную усмешку. – Кем был тот, кого ты назвал Маркусом?
– Он провозгласил себя богом.
– Я не о том. Его голос был мне знаком. Это Багой? Или кто-то еще?
– А разве, кроме Багоя, там был еще кто-то, знакомый тебе?
Василиса потерла подбородок, но промолчала. Для нее было диким понимание того, что она, похоже, работала на…
– Ты сказал ему, что если он не придет в… – Василиса попыталась вспомнить название, но не смогла и закончила: – В то место, я погибну. Но зачем ему приходить туда из-за меня?
– Ты нужна ему, – просто ответил Жнец. – Именно он притащил тебя сюда.
– Но зачем?
– По какой-то причине он хотел, чтобы именно ты соединилась с Гленом. Мне эти причины неведомы, да и неинтересны. Возможно, глупо искать смысл в том, что может оказаться всего лишь безумной прихотью древнего старика. Но как бы то ни было, он всегда находился рядом с тобой. И пусть он ошибся, так глупо и нелепо перепутав Йена и Глена, ты по-прежнему ему нужна. Поэтому он отправит Зарию к лантеям. Поэтому мы едем с тобой в Жилище. Он обязательно придет в Капитэорнолас.
– Капи… – Василиса оставила бесплодные попытки выговорить невыговариваемое слово, которым можно было лечить заикание, и спросила: – Что это?
– Единственное уцелевшее святилище Мораки.
Несколько мгновений Василиса вспоминала, откуда ей известно это имя. А потом в памяти всплыли рассказы Багоя и Зарии, и стряпуха подскочила, забыв о том, что сидит не на ровной скамье, а на неудобной лошадиной спине:
– Это та самая злыдня, которая безостановочно пакостит?
Фирт замер. Не просто замер, он окаменел и выпустил из рук поводья. Как-то рвано вздохнул, подавился и… расхохотался. Бледные огоньки бросились врассыпную, прочь от неожиданно развеселившегося мага.
Девушка поразилась столь бурной реакции. Вроде бы ничего смешного не сказала, а поди ж ты. Нет, пусть человек смеется, не жалко, но чтоб так… чуть ли не до икоты… Ой, чудно!
– Морака… единственная… богиня… которую боятся все, – кое-как промолвил маг, задыхаясь между приступами смеха. – А ты – злыдня…
И снова засмеялся.
Но Василиса не собиралась сдаваться.
– Раз боятся, чего ж тогда не поклоняются? Не пытаются задобрить? Ну, там подарить что-нибудь.
– Потому что Морака равнодушна к почестям и заискиванию. – Все еще улыбаясь, Жнец подобрал поводья и тронул коня. – Ее не задобришь. Чем истовее ее молили о милости, тем сильнее и злобнее она делалась, тем больше бед творила. Люди со временем поняли это и разрушили все ее храмы. Тот, в который мы едем, сохранился лишь потому, что богиня не позволила его уничтожить. Так он и стоял заброшенный, пока Анара не занялась им.