Переход хода
Шрифт:
Пролог
Слынчев Бряг, 12 декабря 2003 года
Шумел прибой.
Море, непрерывно набегавшее на берег бесконечными свинцовыми, серо-стылыми волнами, украшенными по гребням белёсой рваной пеной – было в этот ранний час свободным, бескрайним и безбрежным, как в первый час творенья. Ни один корабль не рассекал его волн, ни один человек не ступал на его берега – и лишь крикливые чайки тревожно перекликались над его покрытым рябью утренней зыби простором. От кромки уходящих в предрассветную дымку песчаных пляжей и до самого горизонта море, казалось, вновь стало такой же, едва пробудившейся, стихией, дерзкой и необузданной, какой оно было на заре времён; казалось, что оно вновь стало тем морем едва лишь рождённого мира, которое только готовилось создать в своём лоне великие античные цивилизации Финикии и Микен – и где-то совсем далеко, в голубоватой дымке грядущих
В это студёно-промозглое декабрьское утро, стряхнув с себя унизительную роль развлекательного туристического бассейна, которую оно поневоле выполняло с мая по октябрь – это море снова стало свободной стихией новорожденного мира, ещё не покорённого человеком. Оно дышало пусть едва уловимыми в резком холодном воздухе декабря, но такими волнующе нездешними, пряными и терпкими, ароматами дальних стран; оно оставляло на губах привкус грозы, тревожило душу, бередило что-то неосознанное, таящееся в глубинах подсознания; как и сто, и тысячу, и десять тысяч лет назад – море опять звало в дорогу, манило непознанным отважных и пугало неизвестностью осторожных. Море, казалось, готово было дать шанс каждому случайному прохожему, оказавшемуся в этот ранний час на его берегу – забыть все его прежние заботы и хлопоты, отбросить в сторону все свои, ещё мгновение назад казавшиеся крайне важными, но вдруг ставшие никчемными, повседневные дела – и стать Его человеком, человеком моря – моряком, пиратом, торговцем или контрабандистом (или всем вместе, как это обычно и бывало в те давние времена, которые хранила в глубинах своей памяти поседевшая в тысячах бурь серо-стальная колыбель человечества). Солёные брызги и порывы яростного ветра звали смелых и безрассудных с головой окунуться в атмосферу тревожных рассветов и ослепительно ярких закатов, которыми можно насладиться лишь с качающейся палубы утлой галеры посреди зыбкого всевластья Океана. Колеблющихся же и недоверчивых Море едва слышно, негромким шёпотом прибоя, призывало разделить с ним свежесть утреннего бриза и бесконечность пробуждающегося мира, познать тайны мирозданья и рискнуть таким пустяком, как жизнь, – ради счастья проникнуть в его непознанные до сих пор тайны; и решительно невозможно было отвернуться от него в этот рассветный час.
На балюстраде пустынного в это декабрьское утро приморского кафе у гостиницы «Глобус», что в курортном местечке Слынчев Бряг недалеко от Бургаса, сидело двое мужчин – один, невысокого роста, в светло-сером плаще, мелкими глотками прихлёбывал кофе, второй, широкоплечий, в чёрной кожаной куртке – крутил в руках высокий стакан из-под минеральной воды, периодически наполняя его из пластиковой бутыли и выпивая налитую воду в три глотка. Кроме этой парочки, на балюстраде, съежившись в углу, дремала на листе картона, принесенном вчера сердобольным англичанином, уставшая дворняга, да иногда на трубы ограждения садились крикливые вздорные чайки – поэтому именно это место и было выбрано этими людьми для разговора.
Впрочем, их неспешная беседа, прерываемая неторопливыми глотками, вряд ли заинтересовала бы кого-то постороннего – тем более, что в этот ранний час они были единственными людьми на этой террасе. Тем не менее, они прекращали её всякий раз, когда трудолюбивый официант появлялся за их плечами, чтобы принести свежую порцию напитков и унести пустые чашки – что самому официанту казалось более чем странным. Впрочем, клиент всегда прав!
Когда на столике в очередной раз появилась дымящаяся чашка кофе – один из собеседников, оглядевшись вокруг и удовлетворившись увиденным – повернулся вполоборота и, едва заметно улыбнувшись, сказал:
– Что ж, не стану тебя томить. Держи! – И с этими словами, достав из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок, протянул его своему собеседнику.
– Что это?
– А ты разверни, почитай. А главное – посмотри на фотографии. Тогда, может быть, лишние вопросы у тебя и отпадут…
Собеседник невысокого мужчины, развернув листок, несколько минут внимательно его рассматривал – а затем, немного побледнев, покачал головой и протянул:
– Мда-а-а, дела…
– Вот-вот. Теперь понимаешь, Саша, почему мы тебя в пожарном порядке сюда и отправили?
Крепыш молча кивнул, и над столиком на несколько минут повисла тишина.
Отхлебнув кофе и прижмурившись от удовольствия, невысокий прервал затянувшуюся паузу:
– Вот такие пироги, Одиссей. С той стороны дураков нет, это ты должен в первую очередь запомнить, как «Отче наш». С той стороны – чёткие профессионалы, знающие, где нужно рыть, чтобы дорваться до жилы. Я тебе скажу по секрету: когда на прошлой неделе нашему шефу его корешок эту бумагу предъявил – генерал нисколько не удивился. Чего-то в этом роде мы уже давно ждем, ещё с сентября позапрошлого года.
Крепыш удивлённо посмотрел на своего собеседника.
– То есть вы знали?
Невысокий отрицательно покачал головой.
– Не знали. Но предполагали. Видишь ли, сложить два плюс два – задачка, на самом деле, несложная. Посуди сам – в начале мая две тысячи первого года из будапештской тюремной больницы исчезаешь ты – причём бесследно [1] ; а в сентябре из Берлина в Россию уезжает бывшая сотрудница некоей конторы, плотно занимавшаяся твоими негодяйствами на венгерской земле [2] – и тоже исчезает без всяких следов. Поднять её досье и обнаружить, что барышня во времена оны училась с вышеуказанным злодеем по фамилии Леваневский – заметь, тебя они ищут под старым ником – в одном ВУЗе – проблем не составляет, как ты понимаешь. Узнать, что девушка навещала тебя в тюремной больнице – тоже не бином Ньютона просчитать. Стало быть – есть вероятность, что беглый каторжник Александр Леваневский и уволившаяся из БНД барышня Герда Шуман, в девичестве Кригер – чем-то могут быть связаны. Следовательно – если поискать в России немецкую гражданку Шуман, то очень возможно обнаружить возле неё разыскиваемого Интерполом международного террориста! Заметь – бумагу эту молодцы генерала Третьякова нашли случайно, у одного очень неаккуратного паренька. Работавшего, между прочим, на наших заокеанских заклятых друзей…
1
Подробнее об этих событиях в романе «Книги лжепророков»
2
Об этом – в романе «Эра негодяев»
– То есть ищет меня не венгерская полиция и не БНД? – удивлённо спросил Одиссей.
Подполковник отрицательно покачал головой.
– Нет. Венгры ориентировку на тебя сдали в Интерпол – и забыли о тебе думать, а БНД…. Эти всё свои внутренние скандалы продолжают тушить, им не до тебя. Парни с ТОГО берега жаждут твоего скальпа, вот какие дела, Санёк.
Его собеседник вздохнул.
– Да-а-а, чудны дела твои, Господи…. Дмитрий Евгеньевич, вы хоть Герду в известность поставили? Меня ведь три дня назад – с корабля на бал, капитан Гонт всучил в зубы билет и украинский паспорт с визами прямо на вокзале, я даже до дому добраться не успел. Уехал, в чём был! А Ирочке-то всего три месяца…
Подполковник Левченко кивнул.
– Поставили, не боись. Герда твоя ведь деваха ушлая, в наши игры наигравшаяся по самое не балуйся, как генерал говорит. Но ей бояться, в общем-то, почти что нечего. За ней концов никаких нет, мы их обрубили по всем направлениям. Не так, как твои, конечно, но всё же найти её заинтересованным людям в России будет крайне затруднительно. Опять же, даже вдруг, если супостат её каким-нибудь чудом и найдет – ничего такого за ней нет. Ну, уехала фройляйн из фатерланда, решила в Москве судьбу свою девичью устраивать – что ж тут такого? Ребенка родила? Так это сейчас – дело житейское. Либеральный миропорядок, он ведь и нам должен пользу приносить, раз уж мы вляпались в это дерьмо…. Мы твою благоверную, правда, от греха всё же переселили в Красногорск, поближе к работе, и старшего в тамошнюю школу перевели – но это так, профилактика. Пуганая ворона, как ты знаешь, и куста боится.… А что касаемо тебя – без привязки к оной фройляйн искать тебя в России – то же самое, что ту иголку в стогу шукать ночью в январской заснеженной степи, причём – с заведомо известным результатом…. К тому же твои данные, что в этой ихней бумажке, ноне особо не пляшут. Ищут они тебя, судя по ней, по отпечаткам пальцев, что в венгерском деле были? – И подполковник едва заметно улыбнулся.
Одиссей снисходительно пожал плечами.
– А по каким же ещё? Других у них нет…
– Ну вот, стало быть, с этого боку угроза для тебя отсутствует в принципе. По фотографии тебя, опять же, опознать крайне затруднительно, во всяком случае, с лёту – вон какую ряшку наел.
– Дмитрий Евгеньевич! – укоризненно протянул его собеседник.
– Да ладно, Саня, всё правильно сделал, это я так, в порядке дружеского прикола. Иначе следы от пластики были бы видны, а так ты – стопроцентный коммерсант, такому с первого взгляда хочется верить. Килограмм десять набрал, небось?