Переходники и другие тревожные истории
Шрифт:
— Это скопище за дверями становится всё более вздорным, мистер Нортон, — заметила Шерил, молоденькая продавщица.
Он облокотился на прилавок в дальнем конце магазина, посмотрел на часы — до открытия оставалась одна минута — затем, с чем-то, похожим на настоящий страх, глянул через весь торговый зал на запертые стеклянные двери.
Там, за дверями, они становились всё более вздорными. Около двух сотен мрачных женщин стояли, выстроившись в аккуратную очередь. Они маневрировали несколько часов ради места повыгодней. Даже оттуда, где находился Нортон, можно было расслышать редкое ворчание и перебранки. Но немногие в толпе разговаривали. Они просто алчно
— Открывай двери, Шерил, — велел управляющий Брандт, встав в дверях своего кабинета, в дальнем левом углу от Нортона, подальше от линии огня.
Продавщица отперла двери и кинулась в боковой проход, спасая свою жизнь.
— Счастливо, Нортон, — пожелал управляющий. Он шмыгнул в свой кабинет и заперся.
Поразительно, но, словно по какой-то дьявольски тонкой издёвке, толпа спокойно зашла внутрь. Все жуткие истории, слышанные Нортоном от работников других магазинов, сразу же пронеслись у него в голове, но, тем не менее, женщины без единого слова шли прямиком к нему, крепко сжимая перед собой сумки и пакеты. Они пересекли весь торговый зал, не задерживаясь взглянуть ни на что и остановились в один момент, когда первая из них достигла прилавка.
Эта первая оказалась пятидесятилетней, грузной, с оплывшим лицом и глазами-бусинками, но она заговорила слащавым, почти робким тоном: — Извините, сэр, но есть ли у вас сегодня какие-нибудь Куклы-Тыквоголовки?
Нортон сглотнул и заставил себя выдавить: — Да, у нас есть.
И тут пошло побоище, безумная битва с воплями, остервенелые бабы хватали и царапали друг друга, чуть не перелезая через прилавок, где он и Шерил пытались раздавать коробки с куклами по очереди и забирать деньги среди выкриков: «Нечестно!», «Я стояла первой!» и «Ей дали две! Она прячет!». В один момент кто-то всё же перелез — сморщенная карга во всём чёрном, взгромоздилась на прилавок руками и коленями. Нортон понятия не имел, как она сюда залезла или как и куда, в конце концов, подевалась. Дым стоял коромыслом. Где-то полетел на пол и был растоптан дорогой игрушечный электропоезд. В воздухе парили бумажные клочки. Над барахтающейся массой голов и конечностей пролетела сумочка. Этому не было конца и края. Время остановилось для Нортона. Шум достиг болевого порога. Тысячи тысяч лиц обращались к нему из багрового марева, выкрикивая: «Мне одну! Мне одну!», пока Шерил раздавала кукол, словно запасы чудесным образом стали невероятно неиссякаемыми. В его уме вспыхнуло видение: нелепый рог изобилия, откуда крысиной ратью ползут куклы. Под конец у Нортона явно пошли галлюцинации. Ему показалось, что он увидел, над головами толпы и сквозь стеклянные двери, гигантскую ярко-оранжевую Куклу-Тыквоголовку, взгромоздившуюся на Эмпайр Стейт Билдинг (в Филадельфии?) и отмахивающуюся от налетающих «Фантомов». (В Филадельфии?).
Передышки не было до половины двенадцатого. А открылся магазин в девять.
— О, Боже ты мой, — простонал Нортон, рухнув на табурет. Он где-то потерял свой галстук.
Волосы Шерил растрепались. Её очки были перекошены, а блузка порвана спереди. Шерил навалилась на прилавок и произнесла: — Это просто мания какая-то. Это скоро пройдёт. Так что можешь радоваться.
Нортон мутно уставился на кассовый аппарат, сейчас так набитый банкнотами, чеками и даже несколькими кредитными картами, что ящик не закрывался. Почему-то запасающиеся куклами женщины перепутали отпечатанные чеки на товар.
Он понимал, что должен ликовать от таких рекордных продаж, но также сознавал, глубоко внутри, что это всенародное помешательство на Куклах-Тыквоголовках явило ему, с ужасающей и неизбывной
— По крайней мере, у нас больше нет ни одной из этих треклятых штук, — проговорил он через некоторое время.
— Вообще-то, мистер Нортон, у нас есть ещё одна. Коробка была порвана. Мы же не могли продать её такой, верно?
— О, Боже ты мой…
Шерил полезла под прилавок и вытащила куклу в надорванной коробке.
Нортон горько рассмеялся.
— Это лицо … Оно как у треклятого микроцефала, правда? Знаешь, идиотик — голова с булавку, так вот… Как вообще можно такое захотеть?
— Думаю, вся идея в том, чтобы она не была совершенно прекрасной, тогда люди могут связывать её с…
— Я ХОЧУ ЭТО!! — Внезапно двойные двери распахнулись настежь и вломилась трёхсотфунтовая [57] женщина, трубя, словно взбесившийся слон.
57
Чуть больше 136 кг.
— Нет! Это моё! — Ещё одна, низенькая и жилистая, вскочила с пола у прилавка, где таилась.
Прежде, чем Нортон или Шерил смогли что-то сделать, коробка развалилась и эти две женщины вцепились в куклу, стараясь выдернуть её друг у друга.
— Леди, леди, пожалуйста…
Потом он тоже схватился за куклу, как и Шерил, и минуту все четверо тащили, дёргали, выкручивали, кричали, пытались уговаривать или потихоньку бранились.
Раздался невероятно громкий звук рвущейся ткани.
И опять, прежде, чем кто-то смог что-то сделать, все четыре стояли кружком уставившись на то, что осталось в руках. Толстой даме досталась голова, тощей — большая часть туловища и обе ноги. Нортон и Шерил держали по руке. Наполнитель мягко сыпался на пол.
Толстая дама засопела. Тонкая начала завывать, как сирена воздушной тревоги.
— Ох, дайте мне эту несчастную штуку, — сказал Нортон, выхватывая у других остатки. Он зашёл за прилавок и свалил всё в бумажный пакет, затем вырвал листок из блокнота и прикрепил его к пакету. На листке жирно написал:
ВАША КУКЛА-ТЫКВОГОЛОВКА УМЕРЛА. КАК ЖАЛЬ. НО НЕ ПЕЧАЛЬТЕСЬ. ОНА ОТПРАВИЛАСЬ НА НЕБЕСА. ПОЖАЛУЙСТА, УСТРОЙТЕ ЕЙ ДОСТОЙНЫЕ ПОХОРОНЫ. ПОДПИСЬ: РУКОВОДСТВО.
Он вручил пакет толстой даме, которая приняла его безвольными пальцами. Обе женщины явно находились в шоке. Они ушли без единого слова.
Это была фишка Кукол-Тыквоголовок. Предполагалось, что клиент «удочеряет» их. Производитель даже посылал куклам открытки на Рождество и день рождения, словно настоящим детям. Нортон задумывался, не посылали ли ещё и свидетельства о смерти.
— Я этого больше не выдержу, — заявил он. — Скажите Брандту, что я заболел и беру отгул на полдня. — Он подхватил своё пальто и неверными шагами вышел из магазина.
Жена Нортона разговаривала только штампами. Никогда, за всю их семейную жизнь, она не произнесла фразы, которая сперва не прозвучала в телесериале. Когда-то такое забавляло Нортона. Теперь это было всего лишь просто одним из разочарований жизни и эти разочарования начинали нагромождаться.