Переиграть войну! Пенталогия
Шрифт:
С того берега доносится приглушенный вскрик. Если бы я не прислушивался, то, скорее всего, и не услышал бы его.
Ночную тишину разорвала очередь из автомата, а вслед за ней грянули несколько винтовочных выстрелов. Дверь «нашей» караулки распахнулась, и наружу выскочил рослый немец. В одной руке у него был карабин, а в другой он держал каску, которую собирался надеть на голову. Проблема была в том, что следом за ним был еще один. Вскинув «наган», я выстрелил во второго и практически сразу после выстрела с подшагом ударил ногой в колено первому. Задний фриц опрокинулся назад, а передний кубарем покатился по земле. Сверху на него
– Алик, давай! – заорал я, бросаясь на землю.
Тотен врубил свой «тактик». Луч белого света мощностью в сто люмен ударил в проем. Немцы замерли, как зайцы, попавшие на лесной дороге в свет фар «уазика». Две короткие очереди «ППД» опрокинули их на землю.
Положив на землю «наган», я вытащил изпод себя автомат и привстал на одно колено. Досчитав до трех, рыбкой прыгнул на другую сторону от двери. В караулке бахнул «маузер», но я слишком быстро промелькнул в проеме для того, чтобы стрелок мог нормально прицелиться.
«Слева сидит», – определил я по вспышке положение стрелка.
Однако соваться в проем мне совершенно не хотелось. Заметив, что Люк заходит с другой от двери стороны, я показал ему на свою каску, затем ткнул пальцем в проем. Как приятно работать с людьми, понимающими тебя по движению пальца! Сашка зацепил карабин одного из немцев, и, надев на ствол каску, выставил ее в проем. Выстрел! Каска, звеня, покатилась по земле. Рухнув поперек дверного проема, я дал короткую очередь. Аллес!
– Люк, помоги Алику до пулемета добраться! А ты, Тотен, фонарь гаси и из коляски вылезай.
Пока ребята добирались до пулеметного гнезда и разворачивали «машинку», я залез в караулку, где, нацепив налобный фонарик, занялся мародерством. Шесть маузеровских винтовок («Странно, убитых только пять, ну да ладно»), «парабеллум», ящик гранат, в народе «колотушками» называемых, несколько коробок с продпайком («Ура, ура!»), «сбруи», котелки…
Когда я вытаскивал на улицу очередную порцию «нажитого непосильным трудом», то увидел, как на мосту разворачивается сценка из какогонибудь голливудского боевика категории «Б». «Опель» и «Крупп» выехали на мост и остановились каждый над одним из быков. Ребята (по силуэтам я узнал Казачину, Дока и Бродягу, да и сам командир принял в этом участие), надев альпинистские подвесные системы и зацепив карабинами веревки за поручни на бортах грузовиков, практически синхронно соскользнули вниз и сноровисто начали крепить заряды на бревнах опор. В отличие от тех мостов, к которым я привык в своем времени, опоры этого представляли собой не столбы, торчащие из дна реки, а выглядели как ажурные многоугольные срубы, сложенные из не очень толстых бревен. Судя по доносившимся командам, наши ветераны тоже давно не сталкивались с подобными конструкциями, поэтому им приходилось вносить матерные корректировки по ходу минирования.
«Наши» окруженцы бодро мародерствовали на противоположном берегу, периодически подтаскивая добычу к кузову «Опеля». Вот двое из них, нагруженные пулеметом и коробками с лентами, двинулись на нашу сторону. «Давно пора! – подумал я. – Если в деревне стоит хотя бы взвод, нам может не поздоровиться!».
ГЛАВА 25
Взгляд со стороны. Бродяга. [30]
– Отряд! Стройся! – негромко, но внушительно
30
Глава написана Александром Конторовичем.
– Равняйсь! Смирно!
Все затихли.
– Вольно! Слушай приказ! Грузовик – Казачина за рулем, Док в кузов с ранеными бойцами. Идет замыкающим. Сотников!
– Я!
– Четырех бойцов в кузов – на помощь военврачу. Их задача – прикрыть раненых.
– Есть!
– С остальными – в «ублюдка» (таким нелестным прозвищем Фермер окрестил «предок „Круппа“»), каски надеть, плащпалатки немецкие – тоже. Поведу я сам. В случае боя ваша задача – подавить пулемет. Это главное. Остальным займемся мы. Вопросы?
– Нет.
– Исполнять!
– Капитан! – Это уже мне. – Подойди.
Я подошел.
– Твой часовой у «грибка», справишься?
– Не вопрос.
– По возможности – тихо.
– Попробую.
– Возьмешь кого?
– Да Дымова и возьму, пускай привыкает. Мы в грузовике поедем, пусть Ваня стукнет в стенку кабины, когда у поста будем.
– Договорились.
Я подошел к машинам.
– Зельц! – Тишина. – Дымов, блин!
– Здесь я, товарищ капитан госбезопасности! – Сержант подскочил, сжимая в руках трехлинейку.
– Со мной пойдешь.
– Куда?
– Слону под муда! Работать будем. Твоя задача – спину мне прикрыть в случае чего. Идешь сзади, слева, на два шага вбок и на три шага сзади. Контролируешь все, что от меня слева и сзади.
– Так это, товарищ капитан, мне бы «наган» мой…
– Ты у нас снайпер? Ночью с полсотни метров в голову немцу из «нагана» попадешь?
– Нет…
– Так и на хрена тебе «наган»? Винтовка надежнее будет.
Я критически осмотрел сержанта. Синие галифе, белая фуражка.
– Фуражку – в кузов. На, возьми, – я протянул ему «балаклаву», [31] показал, как ее надеть и быстро раскатать. Достал из трехдневника камуфляжное пончо.
– Сверху наденешь. Винтовку под накидку спрячь, в случае чего сбоку руки повысовываешь и работай. Стрелять только в случае непосредственной угрозы, когда меня начнут явственно и очевидно убивать. Кого на землю свалю – прикладом по чану.
– ?
– По башке.
– Понял.
Мы быстро запрыгнули в кузов. Впереди затарахтел мотоцикл. Двинулись…
31
Матерчатая или трикотажная шапкамаска, широко используемая в армии и прочих силовых структурах.
Я огляделся. Док, сидя на полу спиной к кабине, поглаживал руками винтовку, лица не видно – тоже «балаклаву» надел. Кстати, да, пора и мне. Вытащив из кармана черный платок, я привычно намотал на голове чалму и заправил под нее конец платка. Теперь и у меня видны только глаза. Расстегнул клапана и проверил, легко ли выходят из кобур пистолеты. Нож и так под рукой. Дымов сжался у борта, такое впечатление, что и не дышит даже.
Скрип тормозов и стук в стенку! Пора!
Толкаю Дымова и перемахиваю через борт. Слышу, как Дымов тяжело прыгает на землю сзади, а в кузове защелкали затворы винтовок.