Перекрестки сумерек (др. изд.)
Шрифт:
Однако похоже, что, пока Эгвейн смотрела на Башню, в отряде произошли изменения.
Шириам, в узком голубом палантине своего поста поверх плаща, изобразила весьма неофициальный поклон, оставаясь при этом в седле. Эта женщина с огненно-рыжими волосами могла быть временами неимоверно формальной.
— Мать, с вами хочет поговорить Восседающая Делана, — сообщила она, словно Эгвейн сама не видела дородную Серую сестру, сидящую на пятнистой кобыле, почти такой же темной, как и черноногий конь Шириам. — По делу некой важности, как она сама говорит. — И некоторая резкость означала, что Делана не сказала, в чем состояло ее дело. Шириам это не понравилось. Она очень ревностно относилась к своей должности.
— Наедине, если позволите, Мать, — промолвила Делана, откидывая капюшон с серебристых волос. Ее голос был низким для женского, но едва ли в нем
Ее присутствие было довольно неожиданным. Делана часто поддерживала Эгвейн в Совете Башни, пока Восседающие пререкались по поводу того, действительно ли какое-то отдельно взятое решение имеет отношение к войне против Элайды. Это означало, что Совету требовалось поддерживать распоряжения Эгвейн, как будто они находились в полном согласии, и даже Восседающим, которые поддерживали объявление войны, не нравился такой оборот событий, что привело к бесконечным препираниям. Они хотели свалить Элайду, но, предоставленный сам себе, Совет так и не пошел бы дальше споров. Хотя, по правде, поддержка Деланы не всегда была хороша. Один день она являлась воплощением Серых, стремящихся к согласию, на другой же могла быть столь резкой в своих аргументах, что каждой Восседающей хотелось отвернуться от нее. В других отношениях она также была известна как мастер стравливать противников. Не меньше трех раз она требовала от Совета официального заявления, что Элайда является Черной Айя. Это всегда приводило к неловкой тишине, пока кто-нибудь не объявлял собрание закрытым. Мало кто хотел обсуждать в открытую Черных Айя. Делана же готова была обсуждать что угодно — от того, как же найти должные одежды для девяти сотен и восьмидесяти семи послушниц, до наличия среди сестер тайных приверженцев Элайды, еще одной темы, которая не давала покоя многим сестрам. Но почему Делана выехала одна и столь рано? Раньше она никогда не приближалась к Эгвейн без еще одной, а то и трех Восседающих. Бледно-голубые глаза Деланы выдавали не больше, чем гладкое лицо Айз Седай.
— Пока мы едем, — ответила Делане Эгвейн. — Мы хотим побыть наедине, — добавила она, когда Шириам попыталась открыть рот. — Пожалуйста, останься с остальными. — Зеленые глаза Хранительницы сузились так, что это могло показаться гневом. Умелая и энергичная Хранительница, она возложила надежды на Эгвейн и почти не скрывала, что ей не нравились любые встречи той, в которых она не могла принять участия. Расстроенная или нет, но она склонила голову в знак повиновения после секундного колебания. Шириам не всегда знала, кто из них командует, но в этот раз все было очевидно.
От реки Эринин шел подъем, не холмы, а равномерное повышение к гигантскому пику, который высился на западе над округой, столь массивный, что само название «гора» казалось насмешкой. Драконова Гора возвышалась бы надо всем даже на Хребте Мира, а в относительно равнинных землях Тар Валона ее снежный гребень, казалось, достигал небес, особенно когда с его зазубренной вершины вырывалась тоненькая струйка дыма, как это было сейчас. То, что на такой высоте казалось тонкой ниточкой, поблизости выглядело бы совершенно иначе. Деревья отступали на полпути вверх по Драконовой Горе, и никому еще не удавалось подняться на ее гребень, хотя, говорят, склоны усеяны костями тех, кто пытался это сделать. Зачем они пытались, никто объяснить не мог. Порой длинная вечерняя тень горы достигала города. Те, кто жил в окрестностях, привыкли к тому, что Драконова Гора занимает полнеба, так же как привыкли они и к тому, что над стенами города возвышается Белая Башня, видная за многие мили. Обе они были обычным явлением, которое всегда было и всегда будет, но человеческие интересы были заняты урожаями и ремеслами, а не горами или Айз Седай.
В крошечных селениях из десятка или дюжины каменных домов, крытых соломой или шифером, как и в редких деревнях из сотни домов, дети, игравшие в снегу или носившие в ведрах воду из колодцев, останавливались поглазеть на солдат, которые ехали вдоль грязных колей, не покрытых снегом и потому напоминавших дороги. У них не было знамен, но у некоторых из солдат на плащах или рукавах горело Пламя Тар Валона, а чудные плащи Стражей говорили о том, что по крайней мере некоторые из женщин — Айз Седай. Даже столь близко к городу до недавних пор сестры были редким зрелищем, и это заставляло блестеть ребячьи глазки. Да и сами солдаты, наверное, входили в список чудес. Большую часть земли занимали фермы, кормившие Тар
У охранников не оказалось никакой работы, разве что разъезжать в ожидании нападения. Лорд Гарет выделил сильный авангард, ряды по бокам и разъезды в арьергарде, а сам вел основную часть солдат сразу за Стражами, которые ступали вслед Шириам и «совету». Все они составляли большое кривобокое кольцо вокруг Эгвейн, но если бы она не смотрела по сторонам, то могла бы решить, что едет по сельской местности наедине с Деланой. Или если бы смотрела только вдаль. Путешествие обратно в лагерь было долгим, всем сестрам было запрещено создавать переходные врата там, где плетение могли заметить, так что времени на разговор с Деланой было много. Но вместо того чтобы заставить ее высказаться, Эгвейн сравнивала те фермы, которые они проезжали, с теми, что были в Двуречье.
Возможно, изучать их ее заставило именно то, что Двуречье больше не было домом. Осознание правды не может быть заблуждением, но ей все же необходимо было вспоминать Двуречье. Можно забыть, кто ты, если забудешь, откуда ты. Иногда и дочь хозяина гостиницы из Эмондова Луга казалась ей чужой. Поставь любую из этих ферм туда, к Эмондову Лугу, она бы смотрелась решительно странно, но в чем именно заключалась эта странность, она не смогла бы сказать. Другая форма домов, другой наклон крыши. И чаще их кроют шифером, чем соломой, насколько это вообще можно различить сквозь мощные снежные шапки. Теперь-то, конечно, в Двуречье стало меньше соломы и больше камня да кирпича. Она видела это в Тел'аран'риоде.Перемены происходят слишком медленно, чтобы их можно было заметить, или чересчур быстро, чтобы чувствовать себя уютно, но они так или иначе происходят. Ничто не остается прежним, как бы оно таким ни казалось. Или как бы не надеялся на это.
— Некоторые думают, что вы собираетесь сделать его своим Стражем, — сказала внезапно Делана тихим голосом. Она как будто была вовлечена в беспечный разговор. Все ее внимание, казалось, было приковано к тому, чтобы поправить капюшон, не снимая зеленых перчаток. Она ездила хорошо, сливаясь с движениями своей кобылы так непринужденно, словно и не замечала ее существования. — Некоторые думают, что вы это уже сделали. У меня самой уже некоторое время нет Стража, но так приятно хотя бы просто знать, что он рядом. Если, конечно, правильно выберешь.
Эгвейн подняла бровь — она порадовалась, что удержалась от зевка; такой темы она ожидала меньшевсего, — а Делана добавила:
— Лорд Гарет. Он проводит с вами очень много времени. Он старше, чем принято, но Зеленые частенько выбирают для начала более опытного мужчину. Знаю, вы вообще-то так и не определили свою Айя, но я часто думаю о вас, как о Зеленой. Интересно, Суан порадуется, если вы свяжете его узами, или огорчится? Мне кажется то так, то этак. Их отношения, если это можно так назвать, весьма своеобразны, однако она совершенно не смущается.
— Вот и спроси об этом Суан, — в улыбке Эгвейн была некая напряженность. Это проскальзывало и в ее тоне. Она сама не совсем понимала, почему Гарет Брин предложил ей свою преданность, но Совет Башни мог бы найти лучшее применение своему времени, чем сплетничанию наподобие деревенских кумушек. — Можешь сказать кому угодно, что я никого не связывала узами, Делана. Лорд Гарет проводит со мной время, как ты это называешь, поскольку я Амерлин, а он — мой генерал. Можешь и им об этом напомнить. — Так, значит, Делана считала ее Зеленой. Это была Айя, которую бы Эгвейн выбрала, хотя, по правде, она предпочла бы иметь только одного Стража. Но Гавин был или в Тар Валоне, или на пути в Кэймлин, в любом случае она не скоро наложит на него руки. Она машинально потрепала Дайшара по шее, пытаясь не позволить своей улыбке превратиться в свирепый взгляд. Приятно было позабыть на время Совет Башни, да и многое другое. Совет дал ей понять, почему Суан, когда была Амерлин, частенько выглядела словно медведь, мающийся больным зубом.