Перекрестки
Шрифт:
Ларри свесил ноги с койки.
– Я приведу Кевина.
– Нет. Я… Это просто неудачная шутка. Извини.
– Ты меня правда пугаешь.
– Не надо Кевина. Давай ляжем спать. Если я пообещаю вымыться, ты ляжешь спать?
– Я не засну. Я боюсь за тебя.
Как бы он ни решил уничтожить Ларри, прибить ли тупым предметом или придушить, наверняка поднимется шум, и его услышат.
– Мне надо в туалет. Живот крутит. Прямо газовый завод. А ты побудь здесь, хорошо? Я сейчас вернусь.
Не дожидаясь ответа, он выбежал из комнаты и на крыльях силы пронесся по коридору. И, точно спрыгнув со скалы, обрел невозможную скорость, прежде чем твердь земная в виде коронарных ограничений, от низкого уровня содержания кислорода в
На ночь двери общежития запирали, но из окна общей комнаты до земли всего пять футов – можно спрыгнуть или спуститься по стенке (как и получилось). На стылом воздухе он остановился, нащупал деньги в кармане куртки, баночки в кармане штанов. Быстро вдохнуть еще одну дозу: разумно ли? Он еще не испытывал такого кайфа, но холод был лютый. В горле стоял металлический привкус крови, по-прежнему накатывала тошнота. Вперед, сэр. Вперед.
Молодые навахо, с которыми он подружился накануне вечером, дожидались его на безымянной бензоколонке неподалеку от общежития. Они бросали мяч в корзину под рекламой гостиницы “Бест вестерн каньон де Челли”, свет от рекламы падал и на кольцо, и на грубо сколоченный щит, прикрепленный к одному из столбов с рекламой. У младшего навахо от переносицы до подбородка тянулся глубокий неровный шрам. Старший, длинноволосый, в вельветовых клешах на ремне с массивной серебряной пряжкой, больше нравился Перри. Уступив уговорам навахо, он продемонстрировал жалкое отсутствие баскетбольных навыков и, покорствуя их насмешкам, тоже посмеялся над собой, чем завоевал их доверие. Когда Перри заговорил о главном, их смех достиг новых высот.
– Я не шучу, – сказал Перри.
Их веселье не прекращалось.
– Ты хочешь попробовать пейот!
– Нет, – ответил он. – Это… не обижайтесь, но это не для меня. Но мне нужно большое количество. Может, фунт или больше. Деньги у меня есть.
Из всего сказанного это, видимо, показалось навахо самым забавным: они едва не обмочились от смеха. Предусмотрительность допускала, что придется не раз забросить удочку, прежде чем кто-то да клюнет, и Перри рассудил, что настала пора поискать другой пруд. Он направился прочь.
– Эй, ты куда?
– Рад был познакомиться.
– Ты сказал: деньги. Что у тебя за деньги?
– Вы имеете в виду, настоящие или нет?
– Сколько у тебя? Двадцать?
Он обиженно повернулся к ним.
– Фунт пейота за двадцать долларов? У меня в сто пятьдесят раз больше.
Это признание положило конец потехе. Тот навахо, который нравился ему больше, хмуро спросил, что Перри знает о пейоте.
– Я знаю, что это сильный галлюциноген, который навахо используют в своих ритуалах.
– Неправильно. Пейот не навахо.
Ни одно слово в мире не ранило его так, как “неправильно”. От этого слова Перри всю жизнь хотелось расплакаться.
– Жаль, – ответил он.
– Пейот не для нас, – сказал тот, который посимпатичнее. – Он только для тех, кто в церкви [65] .
– Они его принимают и потеют, – добавил его приятель.
– Он здесь не растет. Он в Техасе.
– Ясно, – сказал Перри.
Из открывшегося ему несовершенства знания возникла усталость, копившаяся неделями бессонных ночей, усталость столь безграничная, что Перри подумал: ее не победить никакими стимуляторами. Он закрыл глаза и вновь увидел во мраке опущенных век убертемную точку. Навахо переговаривались, и он был мучительно близко к тому, чтобы понять каждое слово. Лакуна между незнанием ни одного слова на их языке и знанием всех слов навахо была не шире микрона. И если бы не темная точка и не усталость, он без труда преодолел бы ее.
65
Церковь
– В общем, есть один парень, – сказал тот, что посимпатичнее, – звать Флинт.
– Флинт, точно. – Младший явно обрадовался, что вспомнил. – Флинт Стоун.
– Он в Нью-Мексико, сразу за границей штата.
– Сразу за границей штата. Я знаю где.
– Кто такой Флинт? – спросил Перри.
– Тот самый. У него есть, что тебе нужно. Он возит пейот из Техаса.
– Он навахо?
– А я о чем? Он из церкви и все такое. – Тот, который посимпатичнее, обернулся к своему другу со шрамом. – Помнишь, как мы в тот раз ездили туда?
– Ага! Как мы в тот раз ездили туда.
– У него в сарае мешок бутонов. Пятифунтовый мешок из-под кофе, но там чистый пейот.
– Так это был не кофе?
– Нет. Я сам видел. Он открыл мешок, показал мне. Целый мешок пейота. Ему в церкви дают.
Флинт Стоун – так звали героя мультфильма. Рассказ вызвал у Перри сомнения, и серьезные: источником их была темная точка. Суть точки сводилась к тому, что надежды нет, а он смертельно устал. На миг в отраженном свете рекламы его еще сильнее охватила усталость. Но потом – о маловерный! – рациональность воссияла с новой силой. Усталость его – сама по себе доказательство, что он больше не может, что у него уже нет сил расспрашивать других навахо. А если он больше не может, следовательно, он по определению достиг логического конца. В свете безупречной логики мешок, доверху набитый пейотом, оказывался бесспорно реален. Доказательством служил тот факт, что у него на счету оставалось тринадцать долларов восемьдесят пять центов, у Клема немногим больше. И единственный способ пополнить оба счета, получив прибыль, которой вдобавок хватит, чтобы удовлетворить его потребность в наркотиках, – купить пейот оптом и перепродать в Чикаго впятеро дороже. Следовательно, человек с невероятным именем Флинт Стоун просто обязан существовать, он просто обязан продать Перри пейот по сниженной цене, действующей в резервации, и первые же навахо, с кем свел знакомство Перри, обязаны его знать. Обязаны! Иначе и быть не может, ведь у Бога всего один план.
Взволнованный Перри, не чуя под собой ног от логичности происходящего, договорился с навахо, что вернется через двадцать четыре часа. В маленькой вечности этих часов мешок пейота казался еще реальнее, настолько реальным, что Перри ощущал его тяжесть, его грибной земляной дух. Вес и запах подпитывали его силы, когда он утром соскабливал краску со стены дома собраний племени, днем проповедовал Ларри атомистическое строение материи, возникновение материи в результате Большого взрыва, который по-прежнему движет Вселенной, ведущую роль цефеид в открытии этого расширения, то немыслимо-провиденциальное обстоятельство (иначе и быть не могло), что период изменения блеска у цефеид пропорционален их абсолютной светимости, и это позволило с точностью высчитать межгалактические расстояния, которые всевидящий разум способен пересечь усилием воли, приблизить их, дабы рассмотреть квазары и туманности тварного мира, исследовать темные внешние границы материального существования…
Вдоль пустынной дороги к бензоколонке горели ртутные фонари – слабее тех, что в Нью-Проспекте, точно бедность навахо распространялась и на силу тока. Воняло горелым мазутом, тепло сияло лишь в сознании Перри. Он гадал, не совершил ли ошибки, не надев кальсоны и второй свитер, но отмел эту возможность как несовместимую с безупречной предусмотрительностью. Нос и рот онемели, и он заметил, что из носа течет, лишь когда сопля побежала по подбородку. Он втянул ее в рот, смакуя неистребимую свежесть растворившегося в ней вещества, полученного натуральным способом. Видимо, он вдохнул не полграмма, а больше…