Перелетная птица
Шрифт:
Так-так-так. С контролем понятно, нужно только продумать, как его осуществить, но это на досуге, а сейчас Дживс — это он спровоцировал появление Тавиша. Была в Дживса какая-то неправильность, отмеченная, но не понятая вовремя, а осознанная сейчас.
Вот оно! Как должен вести себя нормальный слуга, пойманный на воровстве? Правильно: падать на колени, каяться, рассказывать, что воровал в первый и последний раз, обещать, что больше ни-ни! Ну, чем ему грозит ситуация? Выпорют или посадят фингал… Максимум — увольнение и сообщение всем знакомым, что имярек вор. Так? Так! А этот повёл себя как матёрый разведчик-диверсант во вражеском тылу: попытался дать отпор, и, скажем прямо, имел шанс преуспеть в этом: вмятина от бронзовой статуэтки на дубовой
Отсюда вывод: Дживс не сам по себе комнатный слуга, а вполне подготовленный дядя из более или менее солидной конторы. Как следствие — непременно нужно ждать тех, кто придёт выяснять судьбу своего сослуживца.
Что-то ещё… А ведь Дживс, при всём своём профессионализме тоже совершал ошибки. Не вспоминая того, что он попался на горячем, был ещё прокол с фотопластиной, что была поставлена у задней стенки сейфа, и засветилась за время пока Дживс, за столом возился с документами, а сейф стоял открытым. Не обратил внимание? Бывает. И на старушку бывает прорушка. И на уплотнители на дверях сейфа тоже не обратил. Тоже случается — мало ли тараканов в головах владельцев сейфов. Но в целом он был отлично подготовленным и опасным шпионом, и честно говоря, не Александру бороться с профессионалами такого уровня. Тут уж ему невероятно повезло. А если бы Дживс не расслабился и был вооружен? Да, о таком лучше не думать.
В середине следующей недели он отправился в полицейский участок и заявил о пропаже камердинера: дескать, ушел по делам четыре или пять дней назад и не вернулся. Да, все вещи на месте, нет, в конторе, куда слуга был отправлен с поручением, уверяют, что он не появлялся. Нет, любовницы у Дживса не было, так как он… Ну, понимаете, он англичанин, а им свойственны некоторые странности в поведении.
— Понимаю. — кивнул офицер полиции и похабно усмехнулся — Проверим все доступные притоны педерастов, может быть, что-то узнаем. Но вы не можете не знать, что эта публика любит унижения и боль. Ну и иногда заигрывается.
— Понимаю. — брезгливо скривился Александр — Надо было расстаться сразу, как только я узнал о противоестественных наклонностях слуги, но он был необычайно расторопен и исполнителен.
— Мы сделаем всё что можно. — заверил полицейский — Но ничего гарантировать не смогу.
— Благодарю. Надеюсь на скорые добрые вести от вас. — сказал Александр и ушел, твёрдо уверенный, что полиция даже пальцем о палец не ударит, расследуя это преступление
И в самом деле, кому нужен иностранный содомит?
Крашенинников оказался великолепным инженером. Чётко следуя чертежам и описаниям, он преодолевал все возникающие сложности, а те, что нельзя было преодолеть — технично обходил. Срочность и сложность заказа не давали развернуться творческой стороне натуры Павла Ивановича, но, тем не менее, талант инженера и технолога был проявлен в полной мере, о чём публично объявил Александр, принимая готовые машины.
На Комендантском ипподроме, куда самолёты доставили в разобранном виде, собралось немало народа. Александр пригласил пяток журналистов различных изданий, и те с удовольствием примчались освещать неординарное событие. Почти в полном составе прибыло руководство «Полярной звезды», приехали десять морских офицеров, сослуживцев старлея Пущина, инженеры и руководящий состав Санкт-Петербургского авиазавода во главе с его основателем, господином Щетининым. Ну и главные действующие лица: Александр, инженер Крашенинников и три механика.
— Господа, прошу запастись терпением
Кстати, вспомнив правила будущих презентаций и показов, он озаботился не только присутствием врача и кареты скорой помощи, но и удобством для зрителей: на краю поля были расставлены столы и стулья, а приглашенные официанты подавали спиртное и разнообразные закуски.
Три аэроплана стояли в ряд, их облетали за три предыдущих дня, а теперь приготовили к показательным полётам. Даже гидроплан: по примеру подобных машин из будущего, он был снабжён колёсами в поплавках. Решение неоднозначное, но Александр с Павлом Ивановичем решили попробовать: не получится, так не получится, значит, переделаем в обычные поплавки.
Надев «счастливый» лётный костюм, Александр занял место в гидроплане и запустил мотор. Его самолёты изначально планировались и строились с системой пневматического пуска, когда мотор запускают сжатым воздухом. Для начала проверка работы двигателя, потом рулёжка по полю. Тут зрителей ожидал первый сюрприз: самолёт был оснащён тормозами, и при их помощи мог повернуть в нужную сторону, чего другие аэропланы до сих пор делать не умели. Дважды прокатившись из конца в конец полосы, Александр произвёл несколько подлётов, и, наконец, пошел на взлёт. От полосы машина оторвалась легко, вибрация была в норме, элементы и поверхности управления, как будто, вели себя прилично. Сделав несколько кругов, он пошел на посадку, и сразу подрулил на стоянку. Когда он выключил мотор, тишины не наступило: это восторженно вопили все без исключения присутствующие. Слезть с крыла Александру не дали: подхватили на руки и принялись качать, крича при этом нечто неразборчивое, но ужасно радостное. Наконец страдальца поставили на ноги, и он немного отдышался.
— Шампанского! Непременно шампанского! — наперебой кричали Щетинин и председатель совета директоров «Полярной звезды» Полосатиков.
— Нет-нет-нет! — замахал руками Александр — Не желаете же вы меня угробить? У меня ещё испытания двух аппаратов. А вы, господа, угощайтесь, прошу вас не стесняться! Понимаю, насколько сейчас радостный и волнующий момент.
Под пальбу пробок он сел в двухместный самолёт и повторил программу, за исключением взлёта: Александру не понравилось поведение аппарата, и он решил не рисковать. Зарулил на стоянку, вылез из машины и объяснил недоумённо замолкшим гостям:
— Господа, явно не в должной мере отрегулирована система управления, поэтому полёт будет произведён только после всесторонней проверки.
И полез в одноместный аэроплан.
На этот раз сложностей не возникло, самолёт послушно выполнил всю программу: подлёты, собственно взлёт и полёт по кругу. Машина вела себя идеально. Она как пушинка с руки, оторвалась от взлётного поля, а в полёте была послушна и необычайно легка в управлении. Впрочем, Александр мог сравнивать лишь с «Блерио», но тот был на уровне всех современных аэропланов. Набрав над полем высоту не менее километра, он полетел в сторону залива. У горла Юнтоловского разлива он развернулся и полетел обратно. Опьяненный успехом, он расшалился и начал «фигурять»: сделал над аэродромом мёртвую петлю, а потом закрутил бочку на два оборота. После чего успокоился и пошел на посадку страшно недовольный сам собой: это же надо так расхулиганиться до потери самоконтроля! Мальчишество и соплячество, вот что такое произошло сейчас.
На этот раз зрители выдернули Александра прямо из кабины, едва он отстегнул привязные ремни. Качали едва не до морской болезни, потом всё-таки сжалились и отпустили, но тут же принялись обнимать, едва не сломав рёбра.
— Как, мистер Павич, теперь вам можно шампанского? — подскочили к нему Щетинин и Полосатиков.
— Теперь можно. — согласился Александр и сбросил с себя полётный костюм и шлем. Приняв в руки бокал, он провозгласил — Господа! Прошу обращаться ко мне по-русски: господин, сударь или товарищ. И пожалуйста, называйте меня просто Александр Вениаминович!